Ячменная каша была разложена по мискам, а лепешки служили импровизированными ложками. Каша и мясо ягненка дополнялись оригинальной тыквенной приправой и фенхелем. Молодые люди в полном молчании жадно поглощали казавшееся им изысканным кушанье, и тщательно собрав остатки еды, с сожалением о никчемности рациона, отложили посуду.
– Что есть, то есть, Чензира, – дожевывая последний кусочек лепешки Лия-Адат поднялась и начала прибираться, – спасибо богам, что дали нам этот завтрак. Сдается мне, у Гиваргиса он получился менее аппетитным. Если у тебя остались ягоды, то вдобавок к финикам у нас на закуску будет напиток. Есть? Вот и прекрасно. Сейчас позаботимся о Гиле, благо моя жертва богам была богатой, и костей от ягненка осталось достаточно.
Сегодня отдыхаем, и ты, если будет желание, сможешь поведать о себе. Уверяю тебя, что ни в коей мере не пытаюсь проникнуть в твои тайны, если они существуют. Ты волен в своем праве рассказать о себе или молчать.
Гила! Выходи, собака, или запах чеснока совершенно отбил у тебя желание поесть. Не волнуйся, в твоей доле никаких добавок нет. Все совершенно натуральное. Не смотри удивленно, Чензира, такими словами со мной боги разговаривают, а я употребляю только в разговоре с ними и, иногда, с хорошо знакомыми людьми.
– Все в порядке, Лия. Я начинаю привыкать к твоим странностям и понимать их. Что касается моих тайн… Собственно, моя жизнь хоть и необычна, но лишена чего-то таинственного, что нужно было бы утаивать. Я даже рад, что у тебя наконец нашлось время выслушать меня. Чувствовал себя несколько неловко, когда ты ухаживала за больным и немощным, даже не зная, достоин ли он таких забот. Тогда, в беспамятстве, мне однажды показалось даже, что я ощущаю теплоту женского тела. Впрочем, это было в бреду и мне, конечно, все это привиделось. Что касается моей истории…
Да будет тебе известно, – продолжал удобно устроившийся на продуваемом легким ветерком тенистом месте Чензира, – само имя мое означает в переводе с египетского – «путешественник». Видно, мне от рождения суждено прожить необычную и интересную, полную приключений жизнь.
Отцом моим был пехотинец из войска фараона, но не простой солдат, а командир пятерки. Однажды он вскользь заметил девушку, дочь мастера, обосновавшегося в ремесленном квартале столицы Мен–Нефер, что в низовьях Нила. История их встречи и любви осталась для меня неизвестной, так как я в возрасте двух лет стал сиротой и смутно помню лишь сильные руки, подбрасывающие меня вверх.