Теперь Альма стоит в своём зелёном платье на парижских крышах, вместе с Жозефом и Сирим, над покинутой комнатой. Ей уже хочется бежать к морю, с полными карманами. Но она доверяет Жозефу, пообещавшему ей работу, пока она не накопит на отъезд.
Присев перед ней, он собирает перемётную сумку и показывает на другой берег Сены.
– Это вон там.
Сирим подпрыгивает, глядя туда.
Они уходят, перебираясь с крыши на крышу, вдоль мансард и балконов, заглядывая в слуховые окна и наблюдая, как просыпаются люди.
Кто в то воскресное утро, при взгляде на эти комнаты, на потягивающихся жильцов, на постели, распахнутые навстречу июльскому солнцу, догадался бы, что всего через несколько часов история всей страны пошатнётся?
Альма с друзьями думают лишь о том, как не поскользнуться на черепице. И больше ни о чём. Они не замечают крохотных птиц, летящих за ними созвездием, и не знают, где будут спать ближайшей ночью, как все бродяги.
3
Люди известного положения
Буквально в двух шагах, на улице Монторгёй, в доме из жёлтого золотистого камня у окна на втором этаже стоит человек и, попивая кофе с молоком, разглядывает прохожих.
Золотистый дом у рыночной площади похож на изящную безделушку на краю грязной лужи. Это главная контора банка лё Кутё, крупнейшего в королевстве. Человек одет в белую рубашку с широким отложным воротником, синие штаны, сапоги для верховой езды. Ему тридцать пять, он владеет состоянием в пять миллионов ливров и банком, носящим его имя, но, глядя на розовые щёки и нос в молочной пене, можно подумать, что ему шесть лет.
Лоренцо лё Кутё наблюдает за снующими по мостовой прохожими. Кто-то идёт на раннюю мессу в церковь Святого Евстахия, кто-то возвращается ни с чем с зернового рынка, уже много дней закрытого. На углу напротив, где обычно мужичок с улицы Потяни колбаску привязывает лошадей, которых даёт напрокат, сегодня пусто. Банкир не спеша отмечает все мелкие перемены, благодаря которым можно предвидеть крупные. В этом его ремесло.
– Мне неловко являться к вам с визитом в воскресный день, – раздаётся за его спиной голос.
– Только потому, что сегодня воскресенье, я и смог вас принять, господин Ангелик. Вчера я намеревался покинуть Париж. Но на заставе у Пасси мой экипаж не пропустили. А сегодня утром, когда вы пришли, меня как раз отговорили ехать верхом.