Так что, если кто-то узнает, что я дошла по катакомбам аж до больницы, мне здорово прилетит. Но я всё равно хожу каждый день. Потому что, когда я здесь, я чувствую, что мама жива. Что они просто не смогли вернуться по мосту и остались в той части города, в том убежище. Там тоже большое убежище и людей почти как у нас. Ну, может, чуть меньше, человек триста. Мама, и Тэн, и все, кто пошёл в тот день, они точно там.
А я пока буду приходить сюда, на наше с мамой место. Вспоминать хорошее и как бы… ну… Вроде как давать ей силы. Чтобы вернуться. Бред, конечно. Но я всё равно верю. Да, пропадают люди. Те, кто идёт искать выход из города, или те, кто тушит. Но Тэн – опытный, и прошла-то всего неделя. Вот у моей подруги Ланы отец вернулся вообще через десять дней. Он отстал на вылазке, а потом Пожирающий перегородил путь, но её отец искал проход всё это время. И вернулся.
Так, теперь три проёма направо. Сейчас будет операционная. Над обугленным столом – чёрная от копоти лампа. Дальше мимо палат детского отделения. Обломки железных кроватей похожи на гору рыбьих костей.
Вот наконец и оно, наше с мамой место. Мамина ординаторская. В нижней части больницы горело сильнее, а здесь – так. Даже диван остался. Когда я была маленькой, я спала тут на маминых дежурствах.
Но моим любимым местом всегда был подоконник. Мне нравилось смотреть на больничный сквер и считать собак. Если насчитывала больше пяти, мама давала шоколадку или конфету. Пациенты маму любили, так что у неё постоянно было вкусненькое.
Потом я, конечно, перестала ходить с мамой, лет с десяти. Сама оставалась дома или ночевала у Ланы на втором этаже. Мама у неё почему-то всегда жалела меня. Из-за того, что папа с нами не живёт. Как будто так прям он нужен. Будь у нас папа, мы бы, может, и не проснулись, когда пришёл Пожирающий. Мама бы не работала в две смены, спали бы себе спокойно. Но тогда мама как раз вернулась с дежурства. И разбудили Лану и её родителей, и все успели в убежище. В отличие от большинства.
Я сажусь на подоконник и смотрю на чёрный мёртвый город. Знаете, я как-то думала – по чему я скучаю больше всего? Ну, оттуда. Из старой жизни. Вот, например, по еде. По фруктам, свежей выпечке. У нас, правда, тоже есть галеты и консервированные персики. Но это вообще не то. И ещё по запахам. По настоящим запахам, не таким, как сейчас в убежище или катакомбах – земли, гари, влаги, пота. Нет, я скучаю по «живым» запахам. Вот, например, по запаху яблок или кофе. Просто обожаю запах кофе. Или по запаху бургеров на фудкорте.