– Странно… Ты уверена в этом? Она же вечером собиралась к тебе. Где же она? – Он чувствовал, как еле шевелятся губы. Его пальцы впились в волосы так, будто пытались выдрать их клочок.
Сестра Марины старалась не паниковать и отвечала на том конце провода спокойным тоном:
– Послушай, я не знаю, что происходит и где моя сестра. Если ты сам что-нибудь узнаешь, то позвони мне обязательно, а пока я обзвоню родителей. Всё будет хорошо, Ярик, не переживай.
Её голос постепенно становился тише, пока не начал полностью исчезать.
– Хорошо, позвоню, слышишь? Позвоню! – крича в трубку телефона, Колосов только через некоторое время понял, что связь оборвалась и на том конце просто положили трубку. В уши ударил резкий звук прерывания связи, как будто это был его собственный крик в быстрой перемотке.
Где же она? Надев куртку, он стал нервно ходить по комнате от одного угла к другому, спрашивая самого себя. Постепенно воздух становится спёртым, было трудно дышать.
– Чёрт! Марина, что же ты наделала?!
Колосов выбежал на улицу. Морозный воздух резко ударил в ноздри, отрезвляя и приводя в порядок голову.
Дурные мысли надо отгонять, как тараканов метлой, – так учил его преподаватель в художественном лицее. Достав сигарету, впервые за долгое время он решил закурить. Едкий дым табака медленно заполнял лёгкие, и казалось, что этим самым он спасал себя от чего-то ужасного и дурного. Полгода назад он бросил эту пагубную привычку, но одну сигарету он хранил внутри кармана своего старого пальто.
– Всё нормально, Ярик, не бойся, всё будет хорошо, – сделав затяжку и выкинув сигарету, твердил он себе под нос слова ободрения, как некую мантру. Сжав до посинения кулаки и еле сдерживая слёзные потоки, Колосов широким шагом двинулся в сторону трамвайной остановки. Ещё мгновение, и ужасный скрип будет то и дело звенеть в его ушах, как напоминание о молчащем мобильнике.
Похоже, кто-то начинает сходить с ума.
Марина, милая моя, где же ты?
Следующие попытки найти её в этот день не увенчались успехом.
* * *
Этим же вечером Колосов случайно наткнулся на старую телефонную книгу в кожаном потрёпанном переплёте. Она стала его единственным утешением за весь день и именно в тот момент, когда глаза покрылись красной паутинкой, а любое явление, событие, звук человеческого мира вызывали тошноту и раздражение.