Вернон дрожащей рукой взял документ. Печать выглядела подлинной. Подпись – тоже. Он пробежал глазами текст. Действительно, указ о "восстановлении конституционного порядка" в Лихтенштейне и просьба к Пруссии о содействии.
"Чёрт… – подумал Вернон. – Неужели Император и правда решился на такое?!"
Он прекрасно понимал, что этот проход – ловушка. Пруссии совершенно не выгодно ссориться с Вавилонским, с которым они только что заключили выгоднейший торговый договор. Лихтенштейн под его руководством стремительно превращался в технологический и экономический центр, сотрудничество с которым сулило огромные прибыли.
Но и отказать Российской Империи напрямую – значит, спровоцировать гнев самого Николая Александровича. А ссориться с Российской Империей Пруссии сейчас было совсем не с руки.
– Герцог, я… я не могу принять такое решение единолично. Мне необходимо посоветоваться с канцлером. Обсудить этот вопрос на высшем уровне.
– Конечно-конечно, понимаю, – кивнул Кощеев. – Я всё понимаю. Но Его Императорское Величество не любит ждать. Так что, надеюсь, вы не будете затягивать с ответом.
Он встал, собираясь уходить.
– Кстати, господин министр, – Кощеев вдруг остановился у двери и обернулся. – Я тут захватил с собой бутылочку одного редкого вина. Шато Петрюс 1961 года. Говорят, редчайший экземпляр. Не желаете ли скоротать вечер за бокалом вина в неформальной обстановке? Обсудим детали, так сказать… Заодно и продегустируем.
Вернон на мгновение задумался. Вино, конечно, было искушением. За такую бутылку можно было продать душу дьяволу! Но главное – это была возможность потянуть время и придумать, как деликатно отказать этому опасному типу. Отказать так, чтобы и прусские интересы соблюсти, и гнев российского Императора на себя не навлечь.
– Что ж, герцог, ваше предложение весьма заманчиво. Я с удовольствием составлю вам компанию сегодня вечером. Скажем, у меня дома, в восемь?
– Прекрасно! – Кощеев потёр руки. – Договорились.
Вечер того же дня окутал Берлин прохладой. На веранде уютного особняка Вернона горели мягким светом старинные фонари. В хрустальных бокалах рубиновым огнём играло вино – то самое, легендарное Шато Петрюс.
– Превосходный букет, герцог, – Вернон сделал небольшой глоток, смакуя терпкий вкус. – Вы истинный ценитель.
– Стараюсь, господин министр, стараюсь, – Кощеев лениво откинулся в плетёном кресле. – Жизнь слишком коротка, чтобы пить плохое вино. Ну так что? Удалось вам посоветоваться с канцлером? Каково его решение?