Позвольте автору пропеть оду этому чувству. В списке семи смертных грехов оно стоит на втором месте после гордыни. На втором только потому, что гордыня – это не признание равными себе не только окружающих, а и Бога. Завидуют Все и Всему. Маленькие люди – большим, глупые – умным. Проигравшие в лотерее – выигравшим в ней. Уездные городки – областным, областные – столицам. Бароны завидуют герцогам, герцоги – королям, короли – императорам. Малые народы – великим, (сколько бы ни твердили, что нет малых народов, а есть малочисленные). Но и немалые народы завидуют соседям, если они более успешны, если их земли плодороднее, а климат мягче. Чаще всего завидуют себе подобным. Нищий не позавидует всерьез королю, но воспылает лютой завистью к собрату, нашедшему соверен. Философы и поэты пытались придать краски этому чувству, но получились сплошь оттенки серого. Белую зависть почти облагородили, но она редкость. Царит же зависть серая, удел посредственности. Ну а зависть черная непременно рождает злодейство. Этому гадкому чувству противостоит другое, спасительное для человечества – безнадежность. Безнадежность изменить сложившийся порядок вещей. Но если Мать История вдруг дает слабину и этот порядок начинает расползаться – тут уж держитесь за воздух. Загнанная безнадежностью под плинтус, зависть взрывается штурмом Бастилии, Кронштадтской резней офицеров, геноцидом тутси хуту, терроризмом всех мастей и т. д. Иногда этот ужас принимает тонкие формы. Очень хорош эпизод из гениального «Чапаева». Глядя на цепи психической атаки белых один солдат-чапаевец говорит другому: «красиво идут». А тот отвечает: «интеллигенты» (и смачно щелкает затвором).
Личная зависть – очень сильное чувство. Вспоминаю, как неестественно побелели губы секретаря НТС на первом месте моей работы, когда я принес ему на подпись некую бумагу, из которой следовало, что на днях состоится защита моей диссертации. Он с трудом смог выговорить, что бумагу надо оставить на рассмотрение, а потом стоял, как 300 спартанцев, только бы ее не подписывать. Я знал, что он долго пытается «остепениться», но наши интересы никогда не пересекались. Для меня это было неожиданно и, как мне показалось, для него тоже. Бумагу он подписал по «прямому указанию» вышестоящего начальства, но после этого мы друг друга уже не замечали.