Прохожие заметили маленькую девочку и нависшего над ней дрона, достали гаджеты и начали съемку.
«Где твои родители? – думал 501-й. – Почему не зарегистрировали? Почему сейчас не уберегли?..»
А Система всё твердила: «Незарегистрированное лицо. Подлежит уничтожению. Незарегистрированное лицо. Подлежит уничтожению. Подлежит уничтожению. Подлежит…»
Багровый луч уперся в грудь девочке.
* * *
Воспоминание длится всего мгновение – 501-й отводит луч. Видит каждое движение Кристофера Прохнова, понимает, что смерть выпустила террориста из цепких лап. Тот что-то говорит, усмешка по-прежнему таится в морщинах вокруг его глаз. Русская речь, немного приглушенная из-за маски, доносится до микрофона, но 501-й не понимает ни слова, хотя прекрасно владеет этим языком. В голове гудит, совсем как в тот раз. Внутри что-то тяжело ворочается, переваливается. Кажется, что черепная коробка разбухает. Ладони к вискам – кожа вот-вот расплавится.
Контроль над дроном окончательно потерян, но перед глазами всё еще стоит человек. Он размахивается, что-то швыряет. Маленький цилиндр мелькает перед взором, гулко стукается о металл. Яркая вспышка. Экран гаснет.
16 августа. Европейский Заповедник. Человек
В предрассветных сумерках лес кажется серым. Серые пни и коряги, серые стволы сосен, серая хвоя на серых ветвях. Они скрипят, когда человек отводит их в сторону. При каждом шаге под ногами хрустит, щелкает.
Человек поудобнее перехватывает дрон – проклятая железяка выскальзывает, ладонь едет по гладкой поверхности. Перешагнув через поваленную сосну, ветви которой уже высохли и обломились, человек останавливается, бросает металлический диск, садится сверху, чтобы перевести дух.
Тишина. Только шелест легкого, нежного ветерка, беззаботно гуляющего меж деревьев. Закрыв глаза, человек поднимает голову, медленно вдыхает. Пахнет хвоей и сырым мхом.
К шуму ветра добавляется новый звук. Капли барабанят по респиратору, прохладными бусинами падают на щеки. Человек морщится, грязной ладонью проводит по глазам.
Дом недалеко. Уже отсюда виден сквозь стволы сосен его бревенчатый бок.
Человек поднимается, подбирает дрон, идет.
Небольшая поляна. На ней – старая маленькая избушка. Лет сто назад здесь, наверное, жил лесник. Покатая, поросшая темно-зеленым мхом крыша, почерневшие бревна стен, вокруг густой кустарник. Лишь перед входом растения расступаются, образуя коридор. Человек тянет скрипучую дверь, нагнувшись, переступает порог. Снимает куртку, вешает на крючок. Смотрит в единственную комнату – черные силуэты скудной обстановки в полумраке. Из кармана потертых армейских штанов он достает коробку старых походных спичек, но тут же кладет обратно: всё равно скоро рассвет. Аккуратно, чтобы не задеть печь и не измараться об ее проржавевший бок, проходит на середину комнаты, со стуком бросает дрон на пол, отчего половицы страшно скрипят. Немного постояв, он поднимает руку, нащупывает плафон светильника, свисающего с потолка. Затем идет к единственному окну, садится рядом на табурет – тот жалобно скрипит.