Вначале его обуревала ярость, затем тревога, потом тревога и ярость вместе, и, наконец, тревога вытеснила ярость, от злости не осталось и следа. Его тучная жена села на кровати и в отчаянии заломила руки.
– Ложись! – приказал он. – Мне от тебя тошно. Я знаю, что делаю!
– Она еще у двери? – робко спросила мать.
– Нет, – пробурчал отец. – Не думаю. Ей следовало прийти, когда я ее звал. – Однако нервы его уже начали сдавать и наконец не выдержали. – Она пошла вверх по улице, – обеспокоенно проговорил он какое-то время спустя. – Пойду поищу ее.
Набросив сюртук, он спустился по лестнице и вышел в ночную тьму. Час был поздний, близилась полночь, пора безмолвия и мрака. Терезы нигде не было видно. Старый Рогаум пошел сначала в одну сторону, потом в другую, где только не искал он дочь, и, наконец, горестно застонал, на лбу его выступил пот.
– Ach Gott![2]– воскликнул он. – Какого дьявола? Что это значит?
Он хотел было позвать на помощь полицейского, но никого не нашел. Магуайр давно уже отправился в один из ближайших кабачков посидеть за картами. Приятель его вернулся на время на свой участок. Но старый Рогаум продолжал поиски и все больше тревожился.
Наконец он спохватился и поспешил домой: ему пришло вдруг в голову, что Тереза, наверное, вернулась. А если нет? Миссис Рогаум тоже места себе не находит. Если дочери не окажется дома, нужно идти в полицию. Ну и ночь! А его Тереза… Нет, так больше продолжаться не может.
Он торопливо свернул в переулок, почти бегом бросился к дому и, весь мокрый, задыхающийся, поднялся на терраску, потом, тяжело отдуваясь, повернулся и едва не упал, наткнувшись на лежавшее у его ног тело – белую скорченную фигуру женщины.
– Ach Gott! – вскрикнул он громко, почти проревел в глубоком волнении и ужасе. – Тереза? Что это? Вильгельмина, посвети мне. Принеси скорее лампу, ради всего святого! Тереза hat sich umgebracht[3]. Помоги!
Он упал на колени и перевернул женщину, которая извивалась и стонала в его руках. В бледном свете уличного фонаря он смог разглядеть, что это, к счастью, не его Тереза, как ему со страху показалось вначале, а другая девушка, хотя фигурой и походившая на его дочь.
– М-м, – издала слабый возглас незнакомка. – О-о!
Платье ее было серым, а не белым, как у его Терезы, но тело – таким же округлым и пышным. Мысль о смерти молодой женщины подорвала душевные силы Рогаума, вытеснив и смятение, и страх, но в этой истории было и нечто другое, что заставило его забыть о своих несчастьях.