– Я боюсь. Не сцены. А того, что скажу не то. Или… что скажу всё.
Ася подошла к центру. Глубоко вдохнула.
– Девочки. Это не про театр. Это – про голос. Мы столько лет молчали. Прикрывались сарказмом, терапией, делом, карьерой.
А теперь – просто скажем. Что болит. Что бесит. Что важно.
Катя встала рядом.
– А если нас не поймут?
– Пусть. Мы и друг друга не всегда понимаем. Но мы – слушаем. Это и есть главное.
Ольга шагнула к ним.
– Я начну. У меня короткий. И нецензурный. Как обычно.
Она достала лист. Прочитала громко:
«Меня зовут Ольга. Мне 39. Я врач. Я устаю от чужих тел, но не могу справиться со своим. Я не люблю терапию, но мечтаю, чтобы кто-то залез в мою голову и всё разложил. Я матерюсь не потому что злая. А потому что боюсь быть доброй».
Тишина. Юля опустила глаза.
– Это… красиво. Грубо. И правда.
Катя взяла лист.
«Катя. 37. Юрист. Разведена. Без детей. С собакой, которая писает из тревоги. Я умею защищать других. Но не себя. Мне часто кажется, что я – это просто набор аргументов, а не человек».
Юля всхлипнула. Ася подошла, молча обняла.
– Я читаю, – сказала Юля. – Только не смейтесь.
«Юля. 36. Психолог. Анализирую всех. Кроме себя. Плачу под видео с котами. До сих пор храню письмо, которое он мне не отправил. Мечтаю, чтобы кто-то обнял и сказал: ‘Ты не сумасшедшая. Ты – чувствующая».
Ольга подошла, обняла её сзади.
– Ты не сумасшедшая, Юля. Ты – наш якорь. Даже когда тонешь.
Наступила тишина.
А потом Ася встала в круг.
«Ася. 35. Креативщица. Никогда не была замужем. Влюбляюсь в невозможных. Пишу про подруг, потому что боюсь, что иначе забуду. Думаю, что если расскажу про нас – мы станем вечными. И может, кто-то тоже перестанет себя стыдиться».
Катя вздохнула.
– Чёрт. Это и правда… спектакль. Только живой.
– И мы сыграем, – сказала Юля. – Без текста. По памяти. По боли.
– По любви, – добавила Ася.
– С матом, – кивнула Ольга.
Они встали в круг.
Без режиссёра.
Без костюма.
Без страховки.
Но с собой.
Театр был старый.
Не в плохом смысле. Скорее – с морщинами, как мудрое лицо: потертый бархат, запах пыли и времени, кресла, пережившие больше спектаклей, чем большинство отношений.
Они стояли за кулисами. В руках – текст. В голове – всё, кроме слов.
Катя поправляла рукав, будто от этого зависела дикция.
Юля гладила платье, как будто это платье – щит.