Ася закатила глаза, как будто там был целый сериал.
– Он пришёл ко мне в ролевом костюме. Без шуток. Полицейский. С игрушечными наручниками. Я… не смогла. Я ржала минут десять. А потом сказала: «Задержите мою самооценку, она ушла без штанов».
Юля прыснула в бокал. Катя усмехнулась. Ольга хлопнула себя по коленке.
– Надо составить список вещей, которые официально больше не возбуждают, – предложила Ася. Носки с пальмами. Тигровый принт. Фразы «я другой», «я ещё не готов», «давай просто поживём вместе».
– Добавьте: «Ты слишком сильная женщина», – сказала Катя. – Как будто это диагноз. Или проклятье.
– Я как-то спросила одного: «Что ты чувствуешь, когда я молчу?», – вспоминала Юля. – Он сказал: «Что ты задумала». Всё. Я вышла в халате. И пошла в магазин. Без денег. Просто подышать.
– Юль, ты звучишь как диагноз «шепчущий невроз», – съязвила Ольга.
– Я просто живу. И жду, когда вселенная мне подмигнёт. Хотя бы в образе кассира «Перекрёстка», – парировала Юля.
Они снова пили. На этот раз тише. Без тостов. Потому что иногда пить – это просто глотать, чтобы не проглотить себя.
Ася достала блокнот. Он был весь исписан – почерком нервным, живым, как сердце в истерике.
– Я начала писать. Пьесу. Про нас. Ну… вдохновлённую. Там есть сцена, где четыре женщины пьют на кухне. Одна говорит: «Я не одинока. Я просто живу без свидетелей». А вторая: «А я – как драма. Хочется сыграть, но не хочется повторять».
– Это кто из нас? – спросила Катя.
– Никто. И все.
Юля потянулась к телефону. Экран загорелся – шесть сообщений от бывшего. Все с эмодзи. Все без смысла. Она нажала «удалить». Не читая.
– Я сегодня впервые поняла, что можно быть собой – и этого хватит. Не для кого-то. А просто. Себе.
Катя вздохнула.
– Вот бы это понимание приходило утром. А не под вино. И не в сорок.
– Лучше позже, чем с ним, – резюмировала Ольга.
За окном шёл мокрый снег. На балконе гудел ветер. На плите закипал чайник, но никто не вставал. Потому что в этой комнате никто не требовал тепла. Они его делили.
– Катя, а мы когда-нибудь расскажем детям, как всё было на самом деле? – спросила Ася.
– Только если будем пьяны и в тапках. И с запасом вина, – ответила Катя.
Юля закуталась в плед, обняла подушку.
– А вдруг всё, что мы сейчас говорим – они когда-то прочитают? И скажут: «Мама была неидеальна. Но живая».