От ностальгического полузабытого чувства мое сердце заскрипело, как старая, расстроенная музыкальная шкатулка. Но сейчас на сцене не было танцовщицы, кружившейся на цыпочках, нет. Там в микрофон пела артистка.
Эта женщина не была блондинкой. У нее не было, как у той, другой, ласковых голубых глаз. Она не прикрывала веки, чтобы лучше расслышать музыку, и не улыбалась, видя лица зрителей.
И все же танцовщица была там, как тогда, в моем детстве, облаченная в свет, который я снова видела, стоя за барной стойкой.
– Эй… – прошептал голос.
Я вздрогнула и повернулась к Джеймсу. Его орехового цвета глаза смотрели на меня внимательно и робко.
– Ты в порядке?
– Да, – быстро ответила я, смутившись. Уловил ли он мое сбивчивое дыхание?
Я отвернулась, чтобы наполнить стакан соломинками. Неприятно ощущать на себе его сочувственный взгляд. Этот его взгляд – сущее наказание.
С другой стороны, Джеймс – единственный, кому я хоть что-то рассказала о себе, пусть даже самые незначительные детали. И даже если он почти меня не знал, иногда наши с ним мысли и переживания совпадали. Верная самой себе, я все-таки хотела сказать ему, чтобы он перестал на меня так смотреть, но тут подошла официантка и передала ему заказ.
Когда появились танцовщицы, в зале раздались аплодисменты. Девушки в шелковых платьях с яркими зонтиками в руках встали рядком позади певицы. Бегающие глаза Сабин и ее стесненные движения выбивались из общего рисунка танца. Она не поспевала за другими девушками и казалась несколько рассеянной, даже зажатой. И я поняла причину. Возле дверей, слегка опустив голову, стоял Андрас. Он держал руки в карманах и наблюдал за представлением. Он не смотрел на Сабин, но его присутствие явно выбивало ее из колеи. Невозможно, чтобы Зора этого не заметила.
– Почему бы тебе не попросить его выйти? – спросила я.
Прислонившись боком к стойке, она плавно повернула ко мне голову, поняв, что вопрос адресован ей. Зора проницательна и умна.
Возможно, мой вопрос ее немного испугал. Но чего она опасалась? Может, боялась, что Андрас причинит ей вред, оскорбит ее или еще каким-то образом унизит? И все же трудно поверить, что такая сильная и независимая женщина, как Зора, позволила страху управлять собой.
– С какой стати мне это делать? – Она нахмурилась.
Как это – с какой стати?