Она любила смеяться и шутить, поддерживая меня в любой трудной ситуации. Ко всему относилась просто, ни на кого долго не обижалась и зла не держала, обычно утешая так:
– Да брось, Ася, не парься, не обращай внимания на всяких дебилов, жизнь ― короткая штука, чтобы тратить её на такие пустяки как обиды. Забей…
И после этих слов действительно становилось легче. Как же я могла её не поддержать, когда накануне подруга позвонила, буквально умоляя пойти с ней на эту распроклятую вечеринку. Всё дело было в нём, Пите ― Петьке Мешкове, самом популярном парне этого отстойника, в которого, к несчастью, дурочка давно и безответно была влюблена. Её можно было понять ― насмешливый голубоглазый красавчик, вечно окружённый роем прихлебателей и поклонниц, умел произвести впечатление. Мы с Милой в число приближённых к его особе, ясное дело, не входили; меня это не трогало, а вот глупышка страдала, что Пит её не замечал.
Почти год его не видели, по мне ― так и слава богу, а вот Мила уцепилась за этот шанс ещё раз встретиться со своей тайной любовью, и пришлось ей уступить. Договорились, что сходим в школу на часок, не больше ― посидим немного, а потом махнём в кафешку.
Сначала всё шло по плану: встретили знакомых и перекинулись с ними парой ничего не значащих фраз. Мила вертела головой в поисках Пита, я лениво рассматривала гимназию, так и не ставшую мне родной ― век бы сюда не возвращаться… Наконец, на горизонте появился предмет тайного обожания подружки, и она убежала к нему поближе, а я, поискав глазами уединённое местечко, села на маленький диван у стены, рассматривая развешенные под потолком гирлянды из воздушных шариков:
– Вот ведь кому-то делать было нечего ― доставать всю эту мишуру и лезть на такую верхотуру. Спутали сентябрь с декабрём, что ли?
Я злилась без причины, меня всё раздражало: и кокетливые, весело болтавшие девчонки в безумно дорогих платьях и джинсах, и громко хохотавшие над пошлыми шуточками, задиравшие нос мальчишки:
– Ничего не изменилось, как будто не год прошёл, а день: вырядились, словно на показ, и несут всякую чепуху. Скука. Ну, где там Мила? Обещала же надолго не уходить, а сама пропала…
Я открыла банку колы, чуть не сломав ноготь, и, в сердцах ругнувшись на свою чрезмерную покладистость, сделала несколько жадных глотков. Вдруг небольшая группа ухмылявшихся ребят развернулась в мою сторону. Сердце сжалось в нехорошем предчувствии: это были самые отвязные, достававшие ещё в школе типы ― только их сейчас и не хватало… На этой неприятной мысли воспоминания о вчерашнем, а, может быть, сегодняшнем дне резко обрывались…