Томление ожиданием в засаде давало первые плоды.
Их расписание отличалось, но были и пересечения, поэтому девушки гуляли, покупали вкусности, общались, наслаждались английским летом насколько это было возможно на территории охраняемой зоны. В периоды желаемого одиночества Элиза отдыхала в комнате с кино на русском языке и конфетами, а однажды чисто из любопытства забрела в католическую церковь. Ей нравилось ходить туда, где терялись оживленные разговоры, и громкий смех только редким эхо напоминал о себе, потому что любое столкновение с незнакомцами вызывало нежелательный прилив кортизола. В таких местах по ушам отчетливо била тишина, будто вакуум внезапно поглощал все, включая мысли и пугливое подрагивание ресниц. Сердце начинало выть загнанным зверем, после длительного заточения учуявшим след сородичей и притаившийся для решающего рывка на волю. Присутствие Высшей Силы пробуждало в ее подсознании древнюю колыбельную, мотив которой едва можно было воспроизвести современными инструментами речевого аппарата. Иногда Элиза пристально смотрела на фрески и скульптуры, выполненные для передачи образов ключевых религиозных фигур. Она вела внутренний диалог, отвечая на свои же вопросы, либо прислушивалась к тихой мелодии историй образов. Тогда же отношения с Богом укреплялись в силу естественного детско-подросткового любопытства. Страдания Иисуса Христа так сильно впечатлили ее, что она старалась об этом не вспоминать и не думать, опасаясь привлечь подобный опыт в свою жизнь.
– Эй! Что ты здесь делаешь? – раздался знакомый голос японки. – Верующая?
– Меня привлекли яркие статуэтки. Думала, может, здесь тоже есть колокола, как на родине. Пока искала наткнулась на мох – это мое любимое растение. Он еще мокрый, хочешь подержать?
– Фу! Ха-ха-ха! Ни за что в жизни и пальцем не притронусь к этой гадости!
Такая реакция напомнила Элизе дачу, на которой она выросла. Рядом с прудом, где ей доводилось периодически купаться с водомерками, росли пышные кусты бабушкиных цветов. А мама любила уличный декор: ограду, подставки, маленькие и большие камни. Последние постоянно искушали юную исследовательницу на новые открытия, поэтому часто были перевернуты в экспериментальных целях. Обычно под такими домиками жили черви и мокрицы. Элиза не жаловала насекомых, но в гости наведывалась часто, очевидно, чтобы убеждаться в своих предпочтениях. Бабочки – это совсем другое дело! Тем более, ей хотелось верить, что это дедушка переродился и, начиная скучать по ней, прилетал порадовать своим присутствием. А однажды она разглядывала траву, как полагается всем высокоинтеллектуальным созданиям, с открытым ртом, куда неудачно для себя приземлился кузнечик. С ним у нее тоже сложился довольно короткий и категоричный разговор.