, штат Мичиган, в маленький квадратный белый домик на Кори-стрит, стоявший прямо напротив замка из красного кирпича с голубой парадной дверью и огромным латунным дверным кольцом. Для меня это было как раз вовремя.
Никто никогда не учил Мину читать. Она была легендой школьного родительского комитета. Однажды, когда ей было года три, а я, наверное, все еще учился говорить, она сидела в машине со своими мамой и папой. Родители о чем-то спорили и пропустили нужный поворот. Мина со своего места крикнула им, что Элпайн-стрит осталась позади. Когда они спросили, как она об этом узнала, Мина ответила, что увидела знак. Остаток дня родители возили ее по городку и показывали на знаки, а она просто называла их – Уиллоу, Гейтс, Брайтон (как будто «р» произносить так легко), Хьюрон, Манси, Бьюфорт – чертов Бьюфорт!
Помню, когда я впервые услышал эту историю, мне захотелось швырнуть свои наггетсы в лицо женщине, которая ее рассказывала. Я не понимал, зачем она дразнит маму рассказами об этом чудном даровании, которое жило прямо через дорогу от нас, об этом Моцарте книг, учитывая, что мне было семь с половиной лет, а я, хоть убей, не мог различить «б» и «п»? После того вечера мама строила планы так, чтобы наши семьи собирались вместе, и все время предлагала поиграть с Миной. Тогда я думал, что она считала, будто общение с этой девочкой положительно скажется на мне и сделает умнее. Сейчас же мне кажется, что ей было просто одиноко без папы и хотелось завести друзей, пусть тогда она еще не знала, что маме Мины вскоре тоже придется растить ребенка одной. Не знаю.
Тем временем на уроках мы погрузились в адское чтение вслух. На тот момент я уже довольно хорошо играл в футбол и командовал остальными на поле, так что другим детям, пожалуй, было весело каждый день наблюдать мои стыд и унижение, когда учительница называла нас, пассажиров трясущегося Поезда Судьбы, по очереди. Я всегда читал максимум слова четыре. Потом все начинали смеяться, и учительница называла следующего. Той осенью нас с Миной посадили рядом. После того как я заикался, словно пещерный человек, по жестокой, но очевидной иронии судьбы настала очередь Мины. У нее был очень приятный чистый голос, она не читала слишком быстро, чтобы произвести впечатление, но и не бубнила монотонно или забывала, как дышать. В ее голосе звучали мудрость и умиротворенность, словно ей была известна тайна, спрятанная за всеми этими словами, которой она, возможно, решит когда-нибудь с нами поделиться. Она не была особо популярной, но всем нравилось слушать, как читает Мина.