Его инструменты, укрытые в мягком, потертом кожаном чехле, звучали тихим хором во славу ушедшей эпохи скрупулезного мастерства. Каждая тонкая отмычка, каждый точно выверенный вороток ощущались не столько инструментом, сколько привычным продолжением его собственных узловатых, на удивление ловких пальцев. Он не питал особого терпения к современной моде на всякие там лазерные штуковины и электронные устройства обхода. Шум и ярость, не значащие ничего, по его мнению. Хороший цилиндровый замок, как и занимательная беседа, лучше всего поддавался тихому увещеванию и тонкому пониманию его внутреннего устройства, а не грубой цифровой силе или какофонии сигналов.
Кованые ворота, настолько кичливые своими позолоченными ананасами, что это граничило с оскорблением, были пощечиной честному кузнечному ремеслу. Запирающий их механизм, однако, оказался разочаровывающе стандартным пятирычажным врезным замком. Едва ли это можно было назвать вызовом, по правде говоря, хотя Артур отнесся к нему с тем же тихим, методичным уважением, какое он оказал бы особо замысловатой шкатулке с секретом. Пять минут деликатных, почти шепотом произнесенных переговоров с его излюбленным воротком и тонкой отмычкой с крючком – номер три, если его тактильная память не изменяла ему для этого конкретного типа бытовых укреплений – и щеколда уступила с мягким, почти извиняющимся щелчком. Артур позволил себе едва заметный внутренний кивок. Некоторые традиции, по крайней мере, все еще сохраняли свою силу.
Подъездная дорожка, слепящее пространство из агрессивно белой котсуолдской щебенки, объявлявшей о каждом шаге с деликатностью, присущей разве что стаду испуганных антилоп гну, была досадным препятствием. Он держался глубокой тени газона, его движения были плавными и экономными, словно призрак в вощеном хлопке. Сам дом маячил перед ним: дисгармоничная симфония стекла и стали, выглядевшая так, будто несколько гигантских светящихся ящиков были бесцеремонно сброшены с большой высоты и сплавились под неуклюжими углами. Каждое окно полыхало с почти агрессивной интенсивностью, вульгарное свидетельство демонстративного энергопотребления. Никакой заботы о планете у этих типов. Только о «создании настроения».
Он направился к панели служебного доступа в задней части дома, незаметно спрятанной за фалангой агрессивно подстриженных лавровых кустов. Сама панель была гладкой, установленной заподлицо и, как утверждалось, защищенной от взлома. Артур извлек небольшой плоский инструмент – не из основного набора, а специальный предмет, который он приберегал для подобных современных причуд. Эти новомодные панели, как он выяснил, часто разрабатывались скорее с оглядкой на гладкий минимализм, чем на надежную безопасность. Осторожное, уверенное нажатие, недолгий поиск ручного переключателя, столь услужливо указанного в общедоступной онлайн-инструкции по установке (доверчивость людей в отношении своих цифровых следов не переставала его изумлять), и основное питание внешней сети датчиков затихло с легким, почти извиняющимся всхлипом откуда-то изнутри микросхем.