В небольшой комнате постепенно становилось теплее. Прогревался низкий потолок с массивной деревянной балкой поперек, которую даже невысокая Влада едва не задевала головой. Отмерзал дощатый пол, отполированный ногами и обувью за свой долгий век. Прогревалась узкая кровать в дальнем углу, где девушка свободно могла ворочаться с боку на бок в одиночку, но всякий раз утыкалась носом в мужское тело, когда…
Тепло пробиралось сквозь полумрак, еще царивший в помещении – свет в полной мере не проникал сквозь небольшие окошки, плотно заткнутые по периметру тканью, чтобы не дуло. Тепло согревало бревенчатые стены, деревянный стол у окна с придвинутыми вплотную двумя стульями и небольшую полку с книгами.
Влада скинула вязаную шаль и ночную рубашку, обнажая тонкую белизну кожи с россыпью веснушек. Ткань скользнула по бедрам и упала к ее ногам. Кожа тут же покрылась мурашками. Влада обхватила себя руками за плечи и глубоко вздохнула. Холод, привычный на всем материке Инверно и в родной Владиной Северной автономии в частности, так или иначе оставался холодом. С ним приходилось мириться, справляться и бороться.
Влада склонилась над тазом и погрузила пламенно-рыжие волосы до плеч в воду. Прошлась по ним мылом, несколько раз хорошо промыла и отжала привычным движением. Провела по мокрым локонам гребнем, и капли с них скатились на выпирающие ключицы и худые плечи.
Оставшуюся мыльную воду, уже успевшую подостыть, она опрокинула на себя. Вытерлась плотной тканью и переоделась в штаны, которые любила намного больше, чем юбки или платья. Может быть, сказывалась работа в теплице, где было гораздо удобнее в брюках. Влада не переставала удивляться, видя, как другие девушки подбирают полы юбки и заталкивают их за пояс, чтобы не мешались. А потом натягивают на улицу по две пары шерстяных колгот. Слишком много лишнего. Вот только он любил, когда Влада надевала платья. И для него Влада переодевалась в юбки, растила волосы и…
Нет, нет и еще раз нет. Никаких мыслей. Никаких воспоминаний.
Когда Влада закончила с банными процедурами, как раз подоспел завтрак. Каша напиталась влагой, разогрелась и принялась заманчиво чавкать в недрах печи. Потянуло ароматом чая, травы для которого Влада собственноручно выращивала в теплице, а потом сушила на веревке под потолком. Ромашка, чабрец, смородиновые и малиновые листья, гречиха, мята и шалфей дополняли аскетичный антураж комнаты. Вносили в него жизнь и сладко-пряные нотки. Иногда в теплице Влада разговаривала с травами и растениями, гладила листья, а временами даже вполголоса пела им песни. А в ответ они росли зеленее и здоровее, несмотря на вечную нехватку солнца. В такие моменты Влада чувствовала себя немного волшебницей. Он так и говорил, прижимая к себе хрупкую девчонку с пронзительными зелеными глазами, перебирая пальцами рыжие волосы и покрывая поцелуями лицо: «Моя ведьма».