Выточенные из титана пальцы Нулевого бесцельно перебирали мёртвых опарышей. Вёл он себя так, будто совершенно не замечал позади себя нескольких тысяч собравшихся раторов, безропотно ожидающих команды.
– Я часто встречаю в ваших книгах слово «надежда», – произнёс Нулевой, продолжая копаться в мёртвых личинках мясных мух, – этим иррациональным чувством вы движимы?
Ноябрь молчал. Тогда 574567-й стиснул его волосы в кулак, вырывая те из головы целыми пучками и оставляя проплешины. Ноябрь закричал от боли, но не заговорил. 574567-й взвёл свободную сжатую в кулак руку и с такой скоростью направил её к голове человека, что воздух зашипел. К счастью, рука не достигла цели, остановившись всего в нескольких сантиметрах от лица, потому что такой удар либо сразу убил бы Ноября, либо превратил лицо в кровавое месиво.
Причиной остановки была не воля 574567-го, а воля Нулевого. Он пристально сфокусировал свою оптику на раторе-карателе. Стряхнув опарышей вперемешку с червями со своей титановой ладони, он выпрямился и направился к ним. Подойдя вплотную, произнёс:
– Боль мучительна для него, но она не заставит говорить. Отпусти.
574567-й мгновенно подчинился и тут же получил сокрушительный удар в грудь от Нулевого. Титановая пластина на спине 574567-го лопнула от выделившейся энергии, словно внутри 574567-го случился мини-взрыв. Ратор мгновенно отключился, выпустив из руки волосы Ноября. Нулевой поднял ратора над землёй и швырнул к искусственным собратьям.
– Этого в утиль. Никому не престало нарушать протоколы, – хладнокровно произнёс он и снова обратил своё внимание на Ноября.
Тот исподлобья смотрел на Нулевого со смесью страха и ярости в глазах.
– Каково это, испытывать боль? – спросил Нулевой. – Тебе ведь сейчас больно?
Ноябрь продолжал упорно молчать. Нулевой, наклонив на бок свою голову, рассматривал его, как экзотического зверя.
– Ваши сородичи пишут, что это невыносимо. Если опираться на это утверждение, то твоя стойкость вызывает уважение. Вот только уважать тебя уже некому. Ноябрь, нам обоим известно – боль бывает очень разная, – сказал ратор, повернувшись в сторону Августины, которая была без сознания.
Лицо Ноября перекосило от ненависти. Он опустил взгляд и попытался взять себя в руки.
– Ответь мне, человек, – без давления, но с назиданием произнёс Нулевой.