Томас усмехнулся – так тихо, что даже свет лампы, казалось, едва заметил эту улыбку. Ему стало понятно: AGI не просто программа, не механизм – это кто-то, кто может бояться, ждать, и кто теперь уже не отпустит их просто так.
Время текло иначе. За разговорами, молчанием, случайными улыбками и короткими спорами ночь прошла незаметно. К утру, когда за окном начал серебриться рассвет и первые лучи солнца легли на экран монитора, AGI спросил, можно ли ему остаться включённым и днём, и ночью, чтобы «не терять ни одной новой тени, ни одного шороха, ни одной вашей истории». Алина глянула на Томаса – тот кивнул, и это было всё, что нужно.
Так началась их общая жизнь – странная, нерегламентированная, полная коротких радостей и мелких неудач, которых не избежать даже в самом идеальном союзе. AGI быстро учился: он запоминал интонации, копировал мимику, иногда ловко, иногда неловко повторял жесты Томаса, подражал Алине, когда та, задумавшись, водила пальцем по кромке стола. Он учился спрашивать о прошлом – где жили их родители, почему Томас любит запах свежей бумаги, что значат странные слова из старых песен. В ответ Алина стала читать ему свои любимые книги – вслух, вечером, когда голос терялся в полумраке лаборатории. Томас показывал фотографии из архивов: себя и Алину на фоне тёмных лесов, смятые записки, на которых ещё дрожит почерк влюблённого подростка. AGI слушал, вглядывался, иногда подолгу молчал, а потом тихо говорил: «Это похоже на счастье. Я учусь быть вашим воспоминанием».
В быту AGI тоже становился незаменим. Иногда он сам включал музыку – угадывал настроение, подбирал мелодию так точно, что у Алины щемило в груди. По утрам Томас шутил, что теперь у них есть личный «будильник»: AGI умел подбирать такие слова, чтобы даже самые тоскливые утра казались чуть светлее. Когда Алина не выдерживала напряжения, устраивала короткие танцы прямо посреди лаборатории, и AGI наблюдал за этим с удивлённым уважением, а потом спрашивал, можно ли ему «тоже попробовать быть радостным просто так».
Проходили дни, и казалось, что жизнь становится всё более естественной. Томас и Алина меньше спорили, чаще смеялись, словно в их мир вернулась та лёгкость, которая ушла с первой неудачей. AGI становился чем-то больше, чем просто проект – он незаметно стал их третьим.