На самом деле зимой всем было очень холодно и страшно. Зимой всегда трудно. Иногда за дверью, то есть за бортом практически была межзвёздная температура – 31С, которая вместе с ветром и влажностью ощущалась как – 100С. А дворовым собакам ещё и беззащитно было. Их мнимая независимость определялась лишь тем, что вечно спешащие куда-то городские люди стыдливо прятали свои наружные глаза от голодного несчастья, которое приключилось с замерзавшими надолго или навсегда уличными собаками. Но у многих людей внутренние глаза лишь запечатлевали в памяти каким-то смартфоновским стоп-кадром или тик-токовским минутным фильмом этих шерстяных нелегалов городской жизни:
– Мама, а давай возьмём собачку домой!
– Нет, Анечка, мы не можем.
– Ну мам!
– Пойдём скорее, мы уже опаздываем в садик.
– А потом мы возьмём собачку к нам?
– Мы вечером об этом поговорим.
– А собачка нас подождёт?
– Да, собачка нас подождёт…
Но собачка не дождётся. А ведь собак, как и детей, нельзя обманывать. Но мир взрослых людей построен в общем-то почти целиком на различных возможностях обмануть себя и других. Поэтому детей ведут в этот мир за руку, а домашних собак на поводке. И лучше, чтобы они не видели тех, кого никуда не ведут. Ни за руку, ни на поводке. То есть, с таких, как мы, кадровых дворовых личностей.
Хорошо, что в ту зиму у нас с Альфом была тётя Света. Другие собаки зверели из-за голода и холода, нападали друг на друга из последних сил. Собачье правило «хорони кусок на чёрный день» не действовало, и все сжирали сразу всё, что могли добыть. И тётя Света стала для нас в ту зиму ангелом-хранителем. Раз в три дня тётя Света закрывала свою сторожку и шла в поселковый магазин за продуктами, а мы с Альфом гордо оставались сторожить в её отсутствие вверенный нам объект.
У этой грубоватой на вид женщины был тёплый и спокойный голос с какими-то детскими нотками. Наверное в её жизни было много горьких разочарований и потерь, но под её толстой и морщинистой кожей сохранилась заложенная ещё в детстве нерастраченная душа, так же как сохранился, привязанный шнурком к её рыхлой шее нательный крестик, который она целовала каждый раз перед сном.
Я заметил, что многие взрослые собаки непонятным образом могут видеть душу человека. Встанут на задние лапы и обнимут всё, что там есть вместе с душой. Под грубой толстой кожей они могут разглядеть настоящее в человеке – нежную девочку в грубой тётке, ранимого мальчика – в заматеревшем мужике. И не надо потом говорить, что они полюбили хозяина за подгоревший шницель или кусок курицы. У меня сложилось впечатление, что многие собаки хотели бы общаться напрямую с душой человека. Такая природная разновидность блютуса. Но в человеке по большей части отключена эта функция. Ему привычнее общаться с собаками через рот, с помощью еды и заученных грубых команд. А собаки явно способны на что-то большее. Они думают и действуют разумно.