Что ни говори, а собака – друг человека, а тётя Света – друг собак. В нас она видела что-то человеческое, а среди людей у неё явно не задалось по жизни с друзьями. Иногда она подолгу пыталась вглядываться в наши собачьи глаза и что-то там искала для себя. А я в такие моменты всматривался в её близорукие глаза, доверчиво подставляя свои, надеясь, что она каким-то образом обнаружит там внутри меня самого, настоящего. Конечно, делая так, я понимал, что совершаю очередную глупость. Но не знаю, это я был глуп по-собачьи, или по-человечески? Наверное, совсем стал дурак на почве длительного воздержания от крепких напитков.
Тётя Света никогда не била нас, она заботливо избавила наши шкуры от блох и вычистила глистов. Она согревала наши носы своей тёплой ладонью и пыталась вычёсывать грязную и местами слипшуюся шерсть, напевая песни из старых советских фильмов: «…Каким ты был, таким ты и остался…»
С каждым днём светлоты на улице становилось всё больше, весеннее солнце распекало почём зря жёлтый снег. Потекли ручьи и размокли доски домиков турбазы. Толстая деревянная дверь из сосновых досок на входе в сторожку тёти Светы тоже разбухла и мы с Альфом уже не могли её открывать, толкаясь в неё лбами. Предыдущий день прошёл ничем не омрачённый и выдался почти счастливым. Тётя Света наварила нам много костей, а напоследок угостила вкусной колбасой. Мы с Альфом её поровну поделили. Давно забытые ощущения взволновали мои нос и язык. Кусочек настоящей колбасы – в рот! Зубами её помять немножко! Ничего, что засохла. На зубах покатать! Дух мясной! И сок мясной, вкуснющий. Туда, во внутрь пошло, не задержалось. Альф тоже был доволен и принялся вылизывать лицо тёти Светы, которая почему-то заплакала и не противилась проявлениям собачьей нежности.
Засыпали все вполне удовлетворённые. В этот день выдалось много мелких удач. Мы с Альфом разведали самую короткую дорогу через лес к задворкам заводской столовой какого-то местного заводика, который нещадно дымил своей высокой трубой на всю округу. Убежали оттуда, никем не замеченные. Я вылизал себя начисто, как научил меня это делать правильным образом Альф. Он вообще многому меня научил. А я его нет – чему я мог тогда научить? Я и собакой-то был недоделанной и во многом условной. И Альф начал о чём-то смутно догадываться. Ну как о чём?.. О том, что я пёсик то ненастояшший! Но в этот день мы оба были большими сытыми собаками с огромными и светлыми планами на будущее.