– Бог с тобой, бабка! Вишь, по воде хожу! – отвечал Аляной. – Не свезёшь до Азова? Яблоком угощу! – и показал, что хочет бежать к их каюку.
– Тьфу! – откликнулась бабка, поспешно выгребая стороной. – Чтоб тебя выстудило!
– Пахомушка, – отвлёкся Аляной на другой каюк, где торопился на запах харчей казак Пахом Олексеев. – А ты куда овцу утрось отвозил? Я в окошко гляжу: ты с овцой катаешься. Не то показывал ей чего?
С полпути Аляной повернул в сторону колокола.
– А вот гляну… – пояснил сам себе. – Может, туда рыбка какая заплыла, на ушицу доброму казаку.
Колокол оказался до средины в мутной воде – и утопил язык.
X
– Озюм йурюп олурсын? (Сам дойдёшь? – тат.) – спросил стражник.
Его звали Абид. Он смотрел на ноги Степану.
«Захотят казнить – казнят. А коль не хотят пока – пусть пособят», – рассудил Степан, глядя снизу вверх на широкое, скуластое, чуть лоснящееся молодое лицо.
– Озюм – оламам (Сам – нет. – тат.), – ответил Степан.
Абидка ушёл, не закрыв дверь.
Гжегож и Стеван глядели, не вставая, в раскрытый проём.
…всё тянулось, как водится у татар, долго и бестолково.
Не испытывая и толики страха, Степан молился, бережно проговаривая каждое слово вслух:
– Прости, Господи, меня. Прости, государь православный Алексей Михайлович всея Русии. Вели помянуть душу мою грешную. Прости, святой Иоанн Предтеча, покровитель наш. Прости, Николай Чудотворец, казацкий заступник. Прости меня, святой Стефан первомученик, покровитель мой. И святой Филипп… Простите, Зосима и Савватий, молимся вам. Простите, государи патриархи вселенские. Простите, государи митрополиты, и архиепископы, и епископы. Простите, архимандриты, игумены! Простите, протопопы, священники, дьяконы. Батюшка Куприян, прости! Прости, народ христианский московский, народ донской христианский, народ волжский христианский, народ днепровский христианский. Братья мои во Христе, смилуйтесь.
Серб тревожно косился на Степана.
…явился всполошённый молдаванин, принёс посох. Подхватил Степана, помог подняться.
Опираясь на посох, другую же руку закинув молдаванину на плечо, пошёл. От волос молдаванина пахло дымом, от рубахи – снадобьями.
…пред ними распахнули железную дверь во двор.
Солнечный свет вспорхнул во все стороны, как золотая птичья стая.
Ослепший, остановился – и дышал, пьянея.
Молдаванин не торопил.