Его сердце бешено колотилось, а в голове царил полный хаос. Он всегда был человеком осторожным, предпочитавшим синицу в руке журавлю в небе. Но сейчас, когда его жизнь и жизнь Эдит висели на волоске, ему пришлось принимать решение за считанные секунды. Что он вообще знал об этом незнакомце? Может, он и сам один из этих гангстеров? А может, он просто хочет им помочь?
В голове промелькнула цитата из какого-то старинного трактата: “Когда стоишь на краю пропасти, любой шаг может стать последним”. Он понимал, что любой выбор может оказаться роковым, но бездействовать было нельзя. Он должен был что-то предпринять.
Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, и посмотрел в глаза Эдит. Он увидел в них отражение своей собственной решимости, своей готовности рискнуть. Кивнул ей едва заметно, давая понять, что он принял решение.
“Что ж,” – ответил Артур, обращаясь к незнакомцу. Его голос звучал на удивление спокойно, хотя внутри у него все дрожало. “Мы согласны.” Он немного помолчал, собираясь с духом, а потом добавил: “Но мы хотим знать, куда мы идём, и что нас ждёт.”
Мужчина усмехнулся, и в его глазах на мгновение вспыхнул какой-то странный, даже зловещий огонёк. “Ох, поверьте, мистер… э-э… – он вопросительно посмотрел на них, ожидая ответа, – вам лучше этого не знать. Незнание – это блаженство. Главное – следовать за мной и не задавать лишних вопросов. А если и задавать, то только правильные.” Он сделал жест рукой, приглашая их следовать за ним. “Времени в обрез,” – повторил он, бросив ещё один взгляд на свои часы. Часы, кстати, были золотыми, с гравировкой, и выглядели очень дорогими. “Эти часы, наверное, стоят больше, чем вся моя квартира,” – подумал Артур.
Не раздумывая больше ни секунды, Эдит и Артур, словно тени, прильнувшие к стенам, последовали за незнакомцем, растворяясь в сумраке переулка. Они оставили позади себя шум города, приближающиеся голоса и надвигающуюся опасность, вступая в неизвестность, полную тайн и опасностей.
Переулок, в который они свернули, оказался узким и грязным, словно его специально создали для того, чтобы совершать здесь какие-то тёмные делишки. “Вот где снимают самые мрачные сцены для нуар-фильмов,” – подумала Эдит, стараясь не смотреть под ноги.
В воздухе витал густой, спёртый запах гнили и сырости, смешанный с резким запахом дешёвого табака – “самокруток”, которые, по словам Артура, курили все рабочие в те времена.