«Вот! Вот оно! – воскликнула она. – «Биение сердца каждого подданного»! Это же так… так глубоко! Так современно! Бонифаций! – крикнула она так, что лорд-канцлер, появившийся в дверях с неизменной стопкой бумаг, едва не выронил их. – Запишите! Мы учредим новый государственный праздник – День Внимательного Вслушивания! И все должны будут носить на груди маленькие стетоскопы! И танцевать танец чуткости!»
Бонифаций посмотрел на Аларика. Взгляд его был подобен взгляду энтомолога, обнаружившего в своей коллекции новый, особенно вредоносный вид насекомого. Но он лишь сухо поклонился: «Как всегда гениально, Ваше Величество. Стетоскопы. Непременно».
Аларик почувствовал укол чего-то похожего на смесь злорадства и ужаса. Он всего лишь хотел сказать, что правителям неплохо бы интересоваться мнением народа. А получил… День Внимательного Вслушивания со стетоскопами. Да, работа на грани абсурда имела свои побочные эффекты.
Но Королева была довольна. Она даже наградила Аларика мимолетной улыбкой, которая была почти человеческой. «Продолжайте в том же духе, Ветреный, – сказала она. – Кажется, я нашла себе не просто оформителя, а… почти соавтора».
«Почти соавтор» тем временем ощущал на своей спине цепкий взгляд лорда-канцлера. Бонифаций не говорил ничего, но его молчание было красноречивее любых угроз. Он наблюдал. Он ждал. И Аларик знал, что каждый его неверный шаг, каждая слишком смелая метафора, каждое неосторожное слово тщательно коллекционируется этим серым человеком в очках. Танец на лезвии продолжался, и лезвие становилось все острее. А запах паленых бинтов, казалось, становился все гуще, пропитывая не только одежду, но и сами мысли.
Глава 4
Коридоры королевского замка жили своей, особой жизнью, похожей на неспешное переваривание пищи очень старым и капризным драконом. Здесь всегда пахло чем-то средним между пылью веков, королевскими обедами и, разумеется, неизменным ароматом паленых бинтов, который, казалось, въелся в сами камни. Аларик, которому теперь дозволялось передвигаться по определенным частям замка без конвоя (хотя он почти физически ощущал незримое присутствие шпионов Бонифация за каждой портьерой), начал прислушиваться к этим коридорам. И они отвечали ему шепотом.
«Слыхал, Перси, этот новый, словоблуд… то есть, советник… опять Королеве какую-то заковыристую фразу подсунул?» – это был голос Горация, стражника с лицом человека, который слишком часто размышлял о смысле жизни и не находил утешительных ответов. Они с напарником Персивалем (тот был повыше, похудее и смотрел на мир с оптимизмом человека, которому еще не сообщили всех плохих новостей) обычно дремали на посту у входа в библиотеку, которую Аларику иногда разрешали посещать.