Мальчик откинул одеяло в сторону, сел на край кровати и свесил ноги. Он достал из шкафа пластиковую биту, вышел из комнаты и, сжимая её обеими руками, направился в мамину спальню.
Дверь была приоткрыта, он слышал, как малышка хныкала в кроватке, как мама кричала, видел, что какой-то здоровенный тип сидел на ней верхом, а она отбивалась: тонкими пальцами царапала его плечи.
Мальчишка толкнул дверь, она скрипнула и открылась шире, у него больше не было выбора. С криком он кинулся к кровати, забрался на спину громилы и стал колотить его битой по голове до тех пор, пока игрушка не треснула. А дальше в ход пошли кулаки. Мамин приятель пытался скинуть его со спины, как паразита, но мальчишка крепко держался за него ногами и продолжал бить. Наконец мужчине удалось ухватить его за ворот футболки и отшвырнуть на пол. Мальчишка ударился затылком об угол туалетного столика – с него на пол посыпались косметика и флаконы с туалетной водой, – но не расплакался. Мама ненавидела слёзы. От громких звуков испуганно заверещала сестра.
Мамин приятель собирался встать и задать ему перцу, но мать поднялась первой, накинула халат на плечи и сказала: «Я разберусь, Чед», а потом схватила мальчика за руку, рывком поставила на ноги и выволокла из своей спальни.
– Засранец, – процедила она сквозь зубы. – Ты помнишь правило? «Не высовываться по ночам из своей чёртовой комнаты».
Она никогда не кричала на него, но её взгляд, сомкнутые челюсти и раскрасневшееся от злости лицо вызывали в нём такой ужас, что иногда мальчик думал: лучше бы она кричала.
За проступки мать подолгу игнорировала его, притворялась, что его вовсе не существует, смотрела сквозь него и запирала в подвале.
Мальчик отчаянно сопротивлялся. Он цеплялся пальцами за дверные откосы, упирался ногами в пороги и беззвучно рыдал.
Ему хотелось попросить прощения, вынудить мать простить его. Он знал: если достаточно долго и усердно просить прощения, в конце концов его обязательно получишь.
– Всего одно правило, маленький ублюдок! – Мать открыла дверь в подвал и спустилась вместе с ним по лестнице.
Она осмотрелась, выкрутила лампочку и оставила его одного в темноте.
Она часто называла его «ублюдком». Он выяснил, что это значило, совсем недавно и с тех пор не мог понять, почему в своих ошибках мать обвиняет его. Он смирился с тем, что у него нет отца. Сестре повезло ещё меньше: по словам мамы, Чед был её отцом, хотя он сам, кажется, в это не верил. Чед постоянно брал малышку на руки, как грязную, старую куклу – брезгливо и небрежно, – рассматривал и говорил, что она на него даже не похожа.