– Так-то лучше, – вторая его рука прекращает держать мои плечи. Сползает вниз по телу, сильно сжимает грудь, опускается к животу. Я начинаю дрожать. От страха и ужаса. Мне не справиться с Гришей, если он захочет большего. – Красавица моя, – бормочет, уткнувшись мне в волосы. – Трахнуть тебя надо, чтобы перестала выкрутасы бомбить, – кусает сзади за шею. – Недотраханные бабы самые безумные. Но ничего, это мы вечером исправим. Когда все уйдут, я распечатаю свой любимый подарок, – оставляет дорожку из мелких поцелуев на моем плече.
Щетина колется, болезненно трет нежную кожу. Я поджимаю губы, сдерживая рвотный позыв. Стараюсь дышать глубже. А еще – не плакать, когда ладонь Гриши накрывает мой лобок. Без лишних слов ясно, о каком подарке идет речь.
– Любимая моя девочка, что же ты такая холодная. Как фарфор, блять, – вздыхает, будто невероятно устал. Выпрямившись, вдруг отпускает, убирая руки с моего тела. А ко мне возвращается способность дышать. – У тебя пять минут, иначе опоздаем. Давай, пошла, – шлепает меня по заднице, ускоряя. – Не забудь кольцо.
Кожу жжет, и я растираю ягодицу ладонью. Смотрю на свое отражение в зеркале и запрещаю ему рыдать. Часто-часто моргаю. Глаза красные от невыплаканных слез. В горле стоит ком, мешающий проглотить горькую слюну. Вдыхаю через нос и выдыхаю ртом, буквально заставляя себя вернуться в нормальное состояние. Получается только приемлемое.
Густо крашу губы помадой, чтобы у Гриши не быбло соблазна меня поцеловать. Наношу на грудь, которую будет видно из выреза платья, хайлайтер. Это мужу тоже не нравится. Говорит, что весь потом в блестках, стоит прикоснуться, но пользоваться не запрещает – так я выгляжу привлекательнее, и все его деловые партнеры не стесняются заглядывать мне в вырез, между тем теряя бдительность и соглашаясь на все, что предлагает Гриша.
Платье тоже приходится надеть. Блестящее. В нем нужно сиять, а не глотать слезы. А еще к такому наряду должен прилагаться мужчина, для которого это платье захочется снять. И это точно не Гриша.
Не вовремя подкрадывается мысль об Артеме, который смотрел на меня с восхищением, когда я была в одном только купальнике, к слову, совершенно непримечательном и скрывающем все, что только можно.
Запрещаю себе о нем думать. Никаких плотских мыслей, Маша. Он твой адвокат, и точка, а остальное – об этом стоит забыть, потому что ничего подобного не должно повториться.