По позвоночнику скользнул холод.
Он поправил сумку на плече и медленно пошёл прочь от платформы, стараясь не оборачиваться.
Глава 6
Искажение
Полина Мильнер сидела за узким столом гостиничного номера.
Перед ней стоял раскрытый ноутбук. Вокруг – распечатки, рукописные заметки, стикеры с пометками.
Она перечитывала фрагмент лекции, внося правки для завтрашнего выступления.
Взглянула на часы – уже 22:13. Пора заканчивать: завтра рано приедет машина. Координатор обещал быть в восемь – значит, появится в 7:45, как всегда.
Надо выспаться.
Внезапно мир дрогнул. Не резко. Не как от звука или толчка. А будто бы всё вокруг стало чуть мягче и расплывчатее – словно она смотрела сквозь толстое запотевшее стекло.
Полина Викторовна замерла.
Казалось, ткань пространства между ней и предметами завибрировала.
Она медленно отложила ручку.
Комната показалась на долю секунды чужой. Будто кто-то сменил атмосферу, не тронув ни одной вещи.
Она медленно повернула голову – взглянула на настенные часы.
22:11.
– Нет… – прошептала она.
В этом не было ни иллюзии, ни ошибки. Мгновение назад на часах было другое время – она была в этом уверена.
Полина Викторовна вытянула перед собой ладони – словно хотела убедиться, что её тело по-прежнему здесь. Настоящее. Без искажений.
Он включил его. Снова.
Что бы он ни сделал – она чувствовала это. И не могла игнорировать.
Чёрт возьми.
Она резко выдохнула и прижала пальцы к виску.
Она не взяла номер телефона этого… чудака. Саверина.
Он крадёт не только мои секунды. Он крадёт ещё и моё время сна.
Придётся ехать.
Глава 7
Отголоски
Илья, уставший и встревоженный, вернулся домой.
Мама уже спала. В квартире было тихо – только тикали настенные часы.
Он машинально, как в детстве, пошёл к холодильнику. Там с утра оставался борщ – вегетарианский, как он просил. Открыл дверцу и замер: в кастрюле был рассольник. С мясом.
Илья нахмурился, но отпустил мысль и потянулся за дошираком. Он в целом был не привередлив – лишь бы без всего, что раньше бегало.
Включил чайник и тут услышал голоса:
– Только полминуты…
– Это абсолютно недопустимо. Неэтично…
Он замер.
Осторожно подошёл к дверному проёму – и увидел себя.
Себя самого. И Полину Мильнер, стоящую напротив, в той самой чёрной водолазке.
Он вцепился в косяк, будто это могло удержать его рассудок.
Голоса звучали глухо, будто шли из глубины памяти. Как сцена, которая уже случилась, но почему-то снова здесь.