– Но почему «Марсельеза»?
Ян останавливается совсем рядом.
– А почему нет? – Поддевает меня пальцем за подбородок. – Итак, училка… Революция или смерть?
Его губы близко-близко…
И горячее дыхание опаляет мои щёки.
Мысли скачут синусоидой, беспорядочно переключаясь с русского на французский и обратно, а потом вдруг стихают, превращаясь в прямую линию, констатирующую смерть моей способности думать трезво.
Боже, Иванова! Очнись!
О чём ты вообще думаешь?!
Он ведь снова издевается, как тогда, как раньше! Как…
Зажмуриваюсь. Отступаю на шаг.
– Лучше… Лучше просто французский.
Ян кивает, закусывая губы.
– Как скажешь, – разворачивается резко на пятках.
Идёт вперёд, в следующий зал. Не оглядывается, находясь в полной уверенности, что я следую за ним.
А я следую.
В этой части планетария царит дух первооткрывателей. Вдоль стен установлены капсулы и модули, уменьшенные копии реальных кораблей, бороздивших космос. Здесь темно, освещение приглушённое, и только отдельные экспозиции подсвечены холодным неоновым светом.
В углу под стеклом лежит подлинный лоскут ткани с теплозащитного покрытия спускаемого аппарата – обугленный, потрёпанный, но вернувшийся домой.
– И всё же, – останавливаюсь у макета шаттла. – Почему ты против брака?
Лицо Яна отражается рядом с моим в стекле витрины.
– Я не против брака, – его глаза смело встречают мои. – Я против любого рода зависимостей. А зависимость от человека – самая жуткая из всех.
– У нас у всех есть зависимости, это нормально.
Ян ухмыляется.
– О да, готов поспорить, ты жить не можешь без своей коллекции… Хм, марок? Красивых пуговиц? Или, может, фигурок китайских котиков, которые машут лапками?
Прикрываю ладонью рот в притворном возмущении.
– По-твоему, я настолько скучная?
– Естественно. Скажи ещё, что я не прав.
Выдерживаю драматичную паузу.
– Не прав. Я коллекционирую билеты из кино и музеев.
Ян хохочет.
– Боже, Иванова, да ты самый скучный и предсказуемый человек в мире!
– Ну прости, что не собираю черепа редких птиц! – Отворачиваюсь. Но чувствую на себе его пристальный, внимательный взгляд. – Как ты вообще устроил всё это с пожарной сигнализацией?
– Планетарий принадлежит моему другу.
– И он согласился лишиться прибыли за целый выходной день ради твоей прихоти?
Ян делает неопределённый жест.
– Ну, предположим, прибыли он не лишился.