Мужчина складывает руки в замок. Склоняет голову.
– Наверное, вы уже поняли, что у вашего племянника большие проблемы с поведением?
– Понял, что его шутка вам не зашла.
– Это уже совсем не шутки. Это настоящая диверсия.
– Позвольте, – усмехается мужчина. – Но разве в его возрасте детям не положено шалить?
Я сжимаю ручку в пальцах крепче.
– Шалить – возможно. Но ваш племянник буквально терроризирует меня. Он рассказал вам, что сделал сегодня?
– Увы, нет. Но расскажите вы. С удовольствием послушаю.
– Матвей привязал ведро с водой над доской, и когда я открыла её, ведро опрокинулось прямо на меня. Я была вся мокрая.
– Вся? – В интонации его звучит какая-то игривость, совершенно неуместная в данной ситуации.
– Да.
– Жаль, я этого не видел. Готов поспорить, мокрая блузка вам к лицу.
Резко поднимаю взгляд.
Его комментарий ощущается пощёчиной и горит на коже красным следом.
Мужчина же сидит спокойно, чуть откинувшись назад. Наблюдает за мной с откровенным интересом.
На секунду между нами повисает напряжённая тишина.
Господи, о чём я хотела вообще поговорить с ним? О поведении? Ему бы самому не мешало взять пару уроков хороших манер…
– Давайте вернёмся к вопросу дисциплины, – стараюсь вернуть наш диалог на верный курс.
– С превеликим удовольствием, – он чуть улыбается, и я не могу не заметить искру веселья в его глазах.
– Это происходит уже не в первый раз.
– Постойте. Мы всё ещё про вашу мокрую блузку?
– Матвей намазал мой стул вазелином. А ещё он убедил весь класс отвечать мне только "Bonjour, madame" на любой вопрос! Весь урок!
– Скажите это ещё раз.
– Что?
– Ну, вот это… Бонжур-р-р. Из ваших уст готов слушать и слушать. Люблю я, знаете ли, всё французское. Шампанское, лягушачьи лапки, круассаны… Французский поцелуй.
Встряхиваю головой.
Дурдом…
– Матвей засыпал мой ноутбук блёстками!
– О, креативный подход, – усмехается мужчина. – Узнаю своего племянника.
Я стискиваю зубы.
– Это не смешно.
– Вы правы, это крайне прискорбно, – говорит он, однако никакой скорби на его лице нет и в помине. – Просто, знаете, в детстве я и сам любил подобные штуки. Наверное, это у нас в крови.
– Замечательно. Предлагаете мне смириться?
– Ну что вы, нет!
– Тогда, может, вы объясните племяннику, что учителя – это не мишени для его розыгрышей?
Уголки его губ вздрагивают, намечая улыбку.