Небо стало постепенно темнеть, солнце приобрело совершенную форму шара, и настал момент, когда на закате засверкали, соприкоснувшись на линии горизонта, сразу два солнца: одно – на небе, другое – в воде.
Саша вырвалась из Жениных объятий и, схватив его за руку, чувствуя его силу, потащила назад, к белоснежной полоске берега, держа на весу бесполезные шлепки:
– Я ослепла сегодня от солнца. Глаза закрываю, – и снова вижу блестки этого сверкающего озера. Смотри! – и она показала на, словно зимний обледеневший, забор из неровных свай у берега.
И опять, исколов спины, они легли в вырытые искусственно ямы с приторно-теплой водой – в дикие ванны.
– Я хочу тебя! – Женя притянул ее за обе руки к себе. – Хочу с первой минуты, как увидел на дороге. Поехали в наш домик.
– С ума сошел! – словно оба надышались разгоряченными парами этого необычного озера. – Поехали.
Женя потянул Сашу к берегу, потом по сухим кристаллам – к машине. Целуя соленые плечи, щеки, волосы, поливал из пятилитровой бутыли пресной водой на сразу озябшее тело, смывая соль ладонью с груди, бедер, завернул в большое жесткое полотенце, помог сесть в машину. Надел только брюки, покидав все вещи в багажник без пакетов.
По дороге ехали молча. Молча, ни на кого не глядя, прошли по асфальтированной дорожке. Женя сразу включил напольный вентилятор, снова сжал плечи, нашел губы, сдернул купальник, не отпуская от себя ни на шаг.
И Саша нырнула в эти волны чувственности совершенно чужого мужчины, утопая в его нежных прикосновениях, уступая силе его желания. Тело сначала затвердело от смущения. А потом стало податливым от поцелуев, стало требовать большей нежности, близости, самой большой близости. Саша несмело провела ладонью по жестким от соли вихрам, затем выгнула грудь навстречу губам, ладоням, сильному телу.
Когда все кончилось вершиной неземного взлета, и Женя лежал рядом с закрытыми глазами, она, пошарив у изголовья, вытащила горячую простыню и натянула на живот и ноги.
– Поспи немного, – Женя чмокнул во влажную ключицу.
В комнате от темных занавешенных шторами окон пробивались на пол тонкие лучики от вспыхнувшего на улице фонаря. Лопасти вентилятора, поворачиваясь вокруг оси, гнали горячий воздух. Было жарко. Саша, задремав, уплыла на этих волнах.
Очнулась снова от горячих губ, ладоней, и опять упала в полусознательную дрему. И было не стыдно от влаги, выливавшейся на гостиничную простыню, от откровенного мужского взгляда, вседозволенности чужих рук.