– У меня сын тоже марки начал собирать, но хватило на неделю, – Васькин неторопливо листал журнал. – Да… И каких только открыток раньше не печатали. Вон, даже нарисовали – как Гитлер в тулупе из-под Москвы удирает. Смотри – как ловко изобразили. Да… А неужто значки и до революции выпускали?
Осокин взял с комода книгу, но успел только рассмотреть обложку.
«Что это на монетный двор такой?» – подумал лейтенант». Тут внезапно распахнулась дверь, и в избу вбежала старуха. Она промокла насквозь, седые мокрые волосы высовывались из-за сбившегося на затылок платка.
– Ты чего, Петровна? – вытаращил глаза на нежданую гостью Федотыч.
– Нюшу Барчукову убили! – выпалила старуха, схватилась за грудь и плюхнулась на диван.
– Как «убили»? – вскочил с табуретки Васькин.
– Не знаю, – тяжело дыша, отвечала Петровна. – С утра её сегодня не видела. Мне племянник трактор обрезков с лесопилки привёз, так я почесть весь день их убирала. Еле-еле до дождя успела. Устала сильно, хотела чайку попить, хвать – заварка кончилась. Побежала к Нюше одолжить, а она… Холодная уже лежит… Господи, за что же так её? Пойдёмте!
Старушка быстро поднялась – и к двери! Осокин с Васькиным за ней!
Труп лежал тоже головой к окну. И рана на затылке такая же, как у Бедовой: с верхней трети шеи и почти до макушки. Кровь возле раны почернела, на полу около белой шеи убитой небольшая круглая лужица такого же цвета. Край лужи слегка размазан. Заголосила соседка.
– Горе-то какое, горе! Дочка от неё только третьего дня уехала. Почесть неделю вместе с зятем гостила. Обещала осенью к себе её забрать. А тут такое… Нечистая сила на деревню нашу напала.