Ближе к посёлку Дирижаблестроя лыжня постепенно превратилась в ледянистую тропинку, отчего стало трудно удерживать направление. Наконец, перед двухэтажными щитовыми домами Николай остановился.
Детвора неаккуратными снежками налепила на стене: «1933 го». Последнюю букву соскребал рукавом мальчишка в будёновке, приговаривая: «Неправильно… не так пишется… буква "д" не с крючочками, а с крендельком должна быть». Он налепил на стену большой комок снега. Пришлёпал ладошками и неловкими движениями соскрёб лишнее. Кренделёк удался. Николай крикнул детворе «С Новым годом!». Те, вразнобой, со всех сторон, защебетали: «С Новым годом, дядя Николай!»
Николай засмеялся, наклонился, стал снимать лыжи.
– Ты сегодня в хорошем настроении… а это редкость страшная! – Николай узнал насмешливый голос Дёмина, хотел придумать язвительный ответ, но на ум ничего не приходило.
– Серёжка! – Николай разогнулся, резко повернулся – рядом с Дёминым стоял Паньков. Пожал обоим руки, похвастался: – А я только что Умберто Нобиле встретил.
– Тоже невидаль! – Дёмин горделиво расправил широкие плечи, – он к нам в «пилотскую» заходил, пока ты на лыжах где–то мотался. Вопросы ему задавали… Он, конечно, глыба мирового масштаба!
– Ну, я тоже с ним поговорил. Собачку его подразнил. Кстати, послушай! – Николай стал насвистывать уже прилипшую к языку мелодию. – Что за мотив? – лукаво прищурился.
– Ха! Нашёл чем удивить, – Дёмин даже крякнул, – это ж сейчас самая популярная песенка «С одесского кичмана», Утёсов поёт.
– Эх ты! – Николай хлопнул Дёмина ладонью по плечу. – Это французская песенка «Я ищу Титину». А Титина – это собака породы фокстерьер, а хозяин у неё – Нобиле.
– Чего? – Дёмин вылупил глаза.
– Ещё скажи, что в её честь песенку сочинили, – Паньков засмеялся.
– Ну, не знаю в честь неё ли… – Николай взял в охапку лыжи и палки, показывая, что собирается входить в дом.
– Ладно, вечером встретимся на занятиях, – Дёмин махнул рукой, мол, иди, – и это… «Ноченьку» у тебя лучше получается свистеть.
Николай высунул голову из–за подъездной двери:
– Ну, это да, моя любимая.
2
Маленькая печка–«буржуйка» едва поддерживала в небольшой комнатёнке температуру чуть выше десяти градусов. Если и удавалось согреться, то только облачившись в ватную телогрейку и воткнув ноги в безразмерные валенки. Три девушки, тем не менее, сидели без шапок. Руки, как им ни хотелось, никак нельзя было упрятать в тепло, пальцы, державшие рейсфедер, выполняли скрупулёзную работу – усердно наносили линии на прозрачный пергамент, наложенный поверх чертежа.