‒ Давай мы тебе идеей заплатим, ‒ не очень таясь сказал Юра.
Сказав про великую идею, раньше объединявшую всех работников, Конон полностью утратил контроль за происходящим в зале. Люди переговаривались, уже не скрываясь, а где-то справа какой-то снабженец по телефону громко решал вопрос доставки скользящих опор. Конон замолчал и несколько секунд смотрел в зал, на ничего не выражавшие глаза и безучастные лица.
‒ Ай, хуле гаварыць, ‒ сказал Конон, безнадёжно махнул рукой и сошёл со сцены. Последнюю фразу он не переводил на английский.
‒ Час двадцать, ‒ сказал Станиславович и обернулся, ‒ в этот раз что-то быстро.
‒ Стареет, ‒ сказал Гай.
Конон вышел из зала, хлопнув дверью. Всё как обычно. Все повставали с мест, и у двери образовалась человеческая пробка. Гай, Юра и Станиславович остались в креслах, чтобы переждать, пока к выходу можно будет подойти спокойно. Мимо них, соблюдая все правила поведения в театре, держась лицом к сидящим, прошла незнакомая Гаю девушка, то ли очень сильно загорелая, то ли мулатка. Юра проводил её жадным взглядом.
‒ Кто такая? ‒ спросил он Станиславовича.
‒ Новенькая, из отдела промышленной безопасности. Будет дрючить твоих подрядчиков.
Кажется, Юра был бы не против, чтобы новенькая вместе с подрядчиками отдрючила и его, а Гай остался совершенно равнодушным. После случая с Кирой женские прелести не имели над ним никакой власти, он больше не заворачивал шею, чтобы проследить за сочной попкой или выдающимся бюстом. Да и новая тэбэшница была худовата, на его вкус. Он посмотрел и сразу забыл о ней.
Работа не была очень сложной, примерно такой же, которую он выполнял в Беларуси, но его специальность – автоматизация производства – была не самой распространённой, особенно если касаться строительства новых объектов, а Гай провёл на стройке больше двенадцати лет. Он привык к ней, и только изредка у него возникала мысль – неужели он проведёт так всю оставшуюся жизнь? Эта мысль не пугала, но обладала какой-то внутренней мощью, непреодолимой силой, как стихийное бедствие, как сама судьба. В Минске он иногда воспринимал эту данность с горечью, потому что работа там, даже вся жизнь там воспринималась во многом как застой, как стагнация. Может быть, это было связано с его работой в очень крупной фирме, осколке советского прошлого, некогда самой мощной на рынке, но постепенно теряющей всю эту силу, позиции и кадры, и скатывающуюся в состояние перманентного кризиса. Эта старая фирма была подобна огромному динозавру, не выдержавшему конкуренции с молодыми, подвижными и зубастыми млекопитающими. Руководство фирмы продолжало работать, как в Советском Союзе, когда объекты и заказчики приходили сами и конкуренция на рынке строительно-монтажных работ практически отсутствовала, когда каждым направлением – сантехникой, электрикой, связью, сигнализацией и автоматикой – занимался вот такой динозавр. Но, если бы не Кира, Гай, может, и не уехал бы никуда. Нужно быть благодарным ей, ей и этому турку.