Осознавая тщетность попыток уснуть, я наспех оделся, бесшумно спустился по лестнице и вышел на террасу, где царила ночная прохлада. Открытая терраса дышала покоем. Темные доски пола, словно отполированное временем дерево, излучали прохладу. Над головой, как натянутый парус, возвышался брезентовый навес, защищая от палящего солнца и летних ливней. Уютные кресла и мягкий диван с подушками располагали к отдыху, а множество комнатных растений, подобно безмолвным стражам, оживляли пространство своим зеленым дыханием. Я опустился на диван, желая раствориться в окружающей тишине, слиться с ней, стать частью этого ночного безмолвия, чтобы не нарушить хрупкое равновесие природы.
В глубокой тишине ночи лишь многоголосое кваканье лягушек нарушало безмолвие, словно подтверждая близость невидимого водоема. А в прилегающем лесу, настороженно прислушиваясь к каждому шороху, каждому писку, восседал на ветвях сосен ночной филин. Его огромные, немигающие глаза, полные невозмутимого удивления, зорко всматривались в ночную тьму, выслеживая добычу. Густой лес напротив дома, через дорогу, простирающийся до горизонта, укрывал в своей чаще множество лосей, облюбовавших эти места с незапамятных времен. И нередко случалось, что лоси, выбегая на дорогу, становились невольными препятствиями для ночного движения. Днем это еще можно было пережить, заметив лося издалека и объехав, но в летний зной, когда изнуряющее солнце превращало их в ночных скитальцев, когда жажда и голод гнали их на поиски пищи, когда знойное лето становилось властелином природы, они, питаясь лишь в ночной прохладе, днем устремлялись к ближайшим водоемам, погружаясь в воду по самые уши, спасаясь от нещадного зноя и назойливых насекомых. И тогда встреча с лосями на дороге становилась не просто досадной помехой, но и реальной угрозой, ибо столкновение машины с таким крупным животным могло привести к печальным последствиям.
Я оставался на террасе долго, погруженный в свои мысли, пока сознание медленно не начало улавливать, что ночная прохлада переросла в нестерпимый холод, пронизывающий до костей. Озноб медленно сковывал тело. Я поспешно поднялся с дивана, стараясь не нарушить сон Димы, бесшумно проскользнул в дом, и, ступая на цыпочках, поднялся на второй этаж в свою спальню. Нырнув в теплую постель, словно в спасительную гавань, я вновь отдался надежде на сон, на этот раз с твердым намерением забыться в его объятиях.