Если сказать что я орал, то не сказать ничего. Я перепробовал всё. Стонал, скулил, выл, ныл, ревел, зверел, охал, пихался и снова… орал. Странное оно чувство, когда иголка входит в кожу твоей башки. Сука, ну почему я не знал, что это не в единственный раз?
И изредка видел как в дверях комнаты стоял папа…
…
Начал в шесть. Закончил в семь. Кто сможет расшифровать эту запись? Никто… Я начал играть в шахматы в шесть лет, а закончил в семь. Больше со мной никто не хотел играть. Никто. Потому что я выигрывал у всех. Меня не учили. Просто показали правила. И всё…
Закончилось тем, что мне подарили шахматы на моё семилетие. От имени девочки Гали. И я перестал играть. С тех пор прошло больше сорока лет. С тех пор я больше не играл и не играю…
А шахматы где-то лежать… Где-то…
…
Горящий дом. Напротив нашего деревянного двухэтажного дома горел такой же дом, такой же деревянный, такой же двухэтажный. Никто не приехал тушить, никто не приехал спасать. Никто. Ни пожарные, ни милиция, ни скорая. Такова жизнь в маленьком городке. Спасти, помочь могут только соседи. Если они сами могут. И всё…
Я смотрел в окно на соседний, на горящий дом… Никто не пришел и не помог… Никто… Каждый спасал себя сам. Как мог…
…
Вы знаете что такое хоккей на морозе в минус 20, минус 30, а ещё круче минус 40. Думаете не бывает. Ещё как бывает. Я всегда стоял на воротах. Без коньков, в валенках. Ну сами подумайте где коньки и где минус 40…
И всегда стоял без маски. Она мне не нужна была. Если я попадал в команду, то пацаны знали, что выигрывают. Я не пропускал. Ну, может быть одну. Две было пару раз. И всё. Такие дела…
Когда через двор проходила мама, то всегда был крик при морозе минус 20 или 30, а где маска и т.д. и т.п. Мам, ну какая маска при таком морозе? Она сразу приклеивается к потному лицу, холодная, из твердого пластика и белая, с непонятным набором дырочек. Я и так видел шайбу. Как бы её ни закручивали, откуда бы ни бросали. Всегда…
В двенадцать лет я решил выйти из ворот. И поплатился. Больше я не играю в хоккей. Потому что больше нет реакции. Я больше не могу поймать шайбу, какой бы нехитрой она не была…
Я играл в поле, перед скидыванием встал за своим. На скидывании он сделал взмах и его клюшка легла поперек моего лица. Ровно по глазам…
Пацаны рассказывали как пятачок был весь залит кровью, как я орал и извивался на льду. Я этого не видел. Я ничего не видел, потому что от удара мое лицо превратилось в сплошной опухший синяк. Глаза невозможно было открыть, они заплыли…