‒ О ком выговорите?
Я протягиваю ей документы, она берёт их в руки и рассматривает, словно ожидает увидеть капли крови на плотной бумаге.
‒ Да, я её помню, ‒ говорит доктор, ‒ она проходила по программе суррогатного материнства. Как она умерла?
Суррогатное материнство, ну конечно. Ребёнок никуда не исчезал, он у новых родителей. Это всё объясняет. Короткое время я испытываю радость, как дошкольник, разгадавший загадку, только конфету в награду мне никто не выдаст.
‒ Её убили, ‒ отвечаю я.
‒ Вот как?
‒ Именно так.
Доктор перебирает справки, видит на них свои подписи, и, наверное, вспоминает, как водила ручкой по бумаге. Может быть, погибшая сидела на том же стуле, с которого сейчас медленно соскальзывает моя задница. Я упираюсь ногами в пол и выпрямляю их. Джинсы скользят по стулу с неприличным звуком, но доктор поглощена бумагами.
‒ И вы ищете того, кто это сделал?
‒ Это наша работа.
Её работа ‒ лечить людей, моя ‒ ловить убийц. Всё просто. Эта простота облегчает жизнь людям, которые не любят задумываться над происходящим. Только сейчас замечаю у доктора на столе какой-то странный красный клубок на подставке и в первую секунду думаю, что это суйсеки, собрат моего Solus Rex, но потом понимаю, что это макет какого-то внутреннего органа. Матка в разрезе, решаю я.
‒ Что вас интересует?
‒ Всё.
Мне удаётся остановить неконтролируемое сползание со стула и выпрямиться. Я кладу на стол телефон и включаю диктофон. Доктор театрально откашливается и начинает говорить.
Она пришла в клинику два года назад, где-то увидела рекламу суррогатного материнства. Здоровая, дважды рожавшая деревенская женщина, состоящая в браке. Она была совершенно здорова, сказал доктор, она давно не видела такого пышущего здоровьем женского организма. Я осматривала и любовалась ею, сказала доктор, она была создана для вынашивания и рождения детей, эта не изнеженная цивилизацией крестьянка. Она была живым реликтом, пришельцем из тех времён, кода женщины рожали по десять-пятнадцать детей и вели хозяйство наравне с мужчинами. Я видела, что она не очень уверена, что сделала правильный выбор, стеснялась и смущалась. Это был идеальный экземпляр, и я поместила её в самом верху списка возможных суррогатных матерей.
Я кивал и внимательно слушал. Полковник Кирпонос когда-то давно говорил мне, что лучше всего я умею слушать. Важное умение, между прочим. Вот и теперь я был сам слух.