*****
На следующий день после возвращения Николая с гауптвахты, Егоров натравил на него уроженца Беотии – волосатого и здоровенного Мустафа Назира. Назир подошёл к новичку, смерил его презрительным взглядом с головы до ног и швырнул грязный комбинезон.
– К утру, чтобы чистый был.
Беотиец явно рассчитывал, что Соболев начнёт отнекиваться или расспрашивать, почему он должен чистить чужой комбинезон. Вместо этого Назир без разговоров получил прямой правый в челюсть. Однако свалить громилу с одного удара у Николая не вышло, пришлось добавить. Когда Мустаф упал на пол, плюясь кровью, в казарму ввалился сияющий Егоров, очень похожий на улыбающуюся крысу.
– Что у нас тут за беспорядки? А-а, понятно. Рядовой Соболев, за неуставные взаимоотношения с сослуживцем объявляю вам штраф в размере недельного заработка.
Вот так Николай в первый же день пребывания в казарме лишился недельного заработка. Назир, разумеется, не стал ближайшим другом Соболева и несколько раз пытался подкараулить обидчика в тёмных уголках, чтобы разобраться без свидетелей. Один раз дождался – и остался лежать в том же уголке. Назир больше не рисковал выяснять отношения один на один. После следующей их стычки Николай попал в санчасть с сотрясением мозга – Мустаф и три его дружка ночью напали на него спящего. А когда Николай вышел из санчасти, туда по очереди отправились Назир и его подельники. За что, само собой, Ника снова оштрафовали.
Капитан Клин его так и не нашёл. А может, нашёл, но не смог перевести его в своё секретное подразделение. Или не захотел. Нику это уже было неважно. Его засосала рутина службы в мехроте при "вертушке": очистка закреплённой территории от комков сухой травы и вездесущей пыли, подготовка техники к периодическим смотрам, заключающаяся в отмывании бронированных корпусов и подновлении облупившейся краски, дезинфекция санитарно-гигиенических узлов общего пользования – вот чем каждый день ему приходилось заниматься. Совсем не об этом думал Николай, заключая контракт. Он подсчитал, что за месяц службы не только не получит жалования, но ещё и останется должен. Единственный положительный момент, который Ник видел в происходящем, заключался в том, что цепкие лапы Гильдии, а конкретно – Симерса, до него здесь дотянуться не могли.
Ник ни с кем не сдружился, разве что более-менее общался с Ортоном – тем парнем, с которым познакомился в первый же день на гауптвахте. Но Ортон служил в другой роте, так что поговорить с ним удавалось нечасто. Постепенно от Ника отстали все, кто пытался сломить новичка, прозвав его за глаза бешеным – за то, что он без излишних разговоров кидался в драку и при этом дрался до последнего. Отстали все, кроме Егорова. Как выяснилось, Олег Егоров был ярко-подлой личностью, что постоянно и демонстрировал, подставляя Николая под гнев командира роты механиков. Ник сдерживался, понимая, что ни к чему хорошему выяснение отношений с мелким, но всё-таки начальством, не приведёт. Но чем он насолил беззубому сержанту, Ник никак не понимал. С каждым днём на душе у него становилось всё тоскливее, а интуиция или некое другое чувство, не раз предсказывавшее приближение беды, вопила всё сильнее и сильнее. Николай почти физически ощущал, как на его шее затягивается петля неведомых неприятностей, но источник их определить не мог.