– Фиолетовый.
– М-м, – отзывается он, сдвигая брови. – У меня синий.
– Как небо?
Он улыбается уголком губ.
– Как небо перед дождём.
Я хмыкаю, покачав головой, будто пробую это на вкус.
– Какую музыку слушаешь?
Он чуть откидывается назад, закидывая руки за голову.
– Всё подряд. Главное – чтобы с ритмом и без нытья.
– Любимый фильм? – продолжаю я, стараясь сохранить непринуждённость.
– «Один дома». – Он кивает, словно предупреждает реакцию. – Не смейся.
Я удивлённо приподнимаю брови.
– Почему? Это же культ.
– Вот именно. – Он будто выдыхает с облегчением.
– А у тебя? – спрашивает он теперь.
Я чуть улыбаюсь – всплывает первое, что приходит в голову.
– Фильм, где люди платят временем.
Он сразу узнаёт.
– А, это где счётчик на руке.
– Да. Там всё просто: тратишь – умираешь.
На несколько секунд он замолкает. Смотрит внимательно, не в глаза, а будто чуть глубже, туда, где слова ещё не сказаны.
– Сильно, – произносит он наконец.
Я отвожу взгляд, уткнувшись в угол стола.
– Иногда забываешь, что время – тоже валюта.
Он смотрит на меня пару секунд, не мигая – взгляд будто прощупывает границы. Потом медленно склоняется ближе, не касаясь, но сокращая расстояние настолько, что становится слышно, как он дышит.
– Секрет хочешь?
Я приподнимаю брови, осторожно усмехаясь. В голосе – лёгкость, но внутри всё сжимается.
– Обычно после таких слов кого-то убивают.
Он качает головой, и в уголке губ появляется тень улыбки – почти мальчишеская, почти доверчивая.
– Только если ты пообещаешь потом свой.
Я замолкаю на пару секунд, разглядывая схему не стене – будто пытаюсь найти там ответ.
– А если мой не такой захватывающий?
– Тогда я разочаруюсь, и ты будешь жить с этим вечность.
Я поджимаю губы, колеблюсь.
Любопытство побеждает.
– Ладно. Говори.
Он делает короткую паузу.
– Я боюсь темноты. Жестко. До сих пор.
– Серьёзно?
– Ага. С детства. У меня были жуткие сны. Мама не выключала ночник.
– Сейчас включаешь?
– Нет, но, если вдруг гаснет свет – всё, крышу сносит.
Я смотрю на него чуть мягче и, стараясь скрыть улыбку, говорю:
– Ладно. Спать будем со светом.
Его голос звучит иначе, будто это воспоминание вернуло его в далёкое прошлое. Я смотрю на него и вдруг понимаю, что вижу его таким впервые – настоящим, уязвимым, без привычной бравады.
Он встряхивается и поднимает на меня взгляд:
– Что ж, теперь твоя очередь.