Одетая в элегантное открытое алое платье, подруга ждала меня в итальянском ресторане отеля.
– Ну, вот теперь – с днём рождения! – Катя протянула мне фужер с шампанским.
Мы обнялись и присели на светлый диван. Он полукольцом охватывал массивный круглый стол, сервированный золотистыми тарелками. Я давно не видела Катю такой красивой. Её стильно уложенные локоны касались загорелых плеч, а накрашенные губы ярко горели в полумраке ресторана. И ещё я заметила, что на её шее не было ни одного из коллекционных шарфиков. Подруга обычно мастерски завязывала воздушную ткань, прикрывая тонкий шрам.
Катя перехватила мой блуждающий по ней взгляд и улыбнулась:
– Ты мой шрам потеряла? А его убрали в косметической клинике в Монреале. Вот если бы так можно было из памяти выборочно некоторые моменты убрать, отшлифовать лазером, как кожу… Правда, легче бы тогда жилось?
Я горько улыбнулась, понимая, что любую боль воспоминаний нам надо прожить и избавиться от старых ран и ноющих рубцов самим, как освобождаются деревья от грубых наростов старой коры. Следя за движениями подруги, я замечала в каждом её жесте напряжение. Оно и понятно. Последние события и возвращение в её жизнь Руслана… Такое даётся с трудом.
Когда мы работали над книгой «Ветер войны», обсуждая некоторые моменты, описанные Ниной-Мариной, я иногда натыкалась на Катино «Вот если бы Руслан был жив, он знал». Последние главы и финал книги завершались в Монреале. Катя любовно гладила свой выступающий мячиком животик, на днях ждали появление Лизы. Взволнованный Пьер, стараясь украсить наш творческий быт, готовил пудинги и жаркое.
Позднее в Лондоне Катя рассказала, что писательство научило её фантазировать, вживаться в роль. «Я теперь умею искусно врать, – с виноватым вздохом заключила она. – И всё, что говорю Пьеру, будто действительно проживаю. Я ведь по легенде – бывшая жена офицера. Вот и сказала, что друзья погибшего мужа помогли мне Арину спасти, а в Сирию я ездила, чтобы с ними встретиться…»
Я мысленно тасовала варианты: какую же сейчас историю, задыхаясь от своего вдохновенного вранья, моя подруга сочинила для своего мужа?..
Катя будто прочитала мои мысли:
– А Пьеру я сказала, что еду к тебе в Париж и мы с тобой продолжение книги пишем. Никто не знает, что я в Дубае. Мне сейчас здесь просто… надо быть, – она прервалась, заметив, как я покачала головой, мол, не объясняй. – В общем, Тань, прикрылась я тобой, как живым щитом. Прости.