– Не заметили, – успокаивающая мысль коснулась моего сознания.
– Рос, с Вами все хорошо? – голос женщины был подозрительно спокоен.
– Да, да. Чем мне Вам помочь? – я сделал вид, что не пытался казаться сильным в глазах той, на чьих плечах лежит ежедневная забота о дюжине детей и немалом хозяйстве.
– Насыпьте детям каши вот из этого казана, – она небрежно указала рукой и отвернулась, продолжив нарезать хлеб.
– И как же мне тебя поднять? – пробурчал я, понимая, что если повторю глупую попытку, то точно распластаюсь под ним.
Понимая, что эта ноша не по мне, я принялся искать выход. Самым простым решением, было бы предложить Исе другую помощь, но я даже не мог себе представить, как буду выглядеть в ее глазах. Я огляделся в поисках того, что мне сможет помочь. Мой взгляд задержался на пустых глиняных тарелках, которые стояли перед детьми.
– Ну, конечно. Как же я сразу не догадался? Первое – не значит верное. Всегда есть другой путь. Нужно посмотреть – и увидеть его, – вспомнил я слова Юго, когда принялся собирать тарелки со стола.
Дело спорилось. Пустые миски сменялись полными с парующей ароматной кашей. Я смог различить запахи масла, кориандра, муската, а также еще нескольких, неизвестных мне специй.
Гордость наполняла мое сердце. Я смог найти выход из безвыходной, как казалось, ситуации.
Наполнив последние две тарелки, свою и Юго, я сделал шаг к столу. Моя нога встретила препятствие, которое, громко зашипев, юркнуло под стол, а я, покачнувшись, начал свое падение. Пол приближался с огромной скоростью, как вдруг время замедлилось, а воздух стал похож на густой кисель. Я развернулся, выгнул спину, выставив руки перед собой. Тарелки плавно спикировали в них. И, как только мои пальцы коснулись шершавой глины, время вновь вернуло себе нормальный бег.
Я лежал на полу. На моих, выставленных вперед руках, покоились две полные миски каши, а вокруг сгрудились дети.
– Ого.
– Как это он так?
– А ты так не умеешь, Кир?
– А сама?
– Вы видели, как он в воздухе развернулся?
– И тарелки поймал на лету!
– Я думала, что не сможет.
– Наверное, он в цирке выступал.
– Не, папа говорил, что все моряки так умеют. Он моряк.
– У него нет татуировок. Значит, не моряк!
– А кто тогда?
Десяток детских голосов слились в единый шум, а я искал глазами Ису, и нашел. Женщина смотрела на меня, но в ее взгляде не было укора, лишь теплота улыбки и искреннее переживание.