Женщина молча стояла напротив меня и ласково улыбалась, но при этом ее глаза быстро оценивали мое состояние.
– Простите, пожалуйста, но совсем не помню, как я к Вам попал. Вообще мало чего помню. Что это за место? – я медленно и осторожно задал один из вопросов, что мучил меня с момента пробуждения в неизвестном доме.
Ее улыбка стала еще теплее, а нежная ладонь коснулась моей щеки. От этого прикосновения голова закружилась, и я слегка покачнулся, едва устояв на ногах.
– Ты, наверное, голоден? – спросила незнакомка, проигнорировав мой вопрос.
В ее словах звучала легкая, еле заметная, но от того и более прочная нотка стали. С ней невозможно было спорить, как и с любой женщиной и матерью, когда дело касалось распорядка дня. Я вновь ощутил себя ребенком и тут же согласно кивнул.
– Тогда, пока я накрою на стол, пойди умойся, – она рукой указала на деревянную кадушку с хрустально чистой водой.
– Простите, пожалуйста, а где моя одежда? – смущаясь, спросил я, только сейчас осознав, что стою перед хозяйкой в бинтах на груди и льняной повязке на бедрах, что заменяла мне белье.
– Ах да, – звонко рассмеялась женщина.
Я потупил взгляд, подобно ребенку, который был настолько невнимателен, что забыл, где лежит его одежда.
– Твоя одежда давно в выгребной яме. Этим лохмотьям там самое место. Как ты вообще их носил? Все в дырках. Ткань плывет под иглой. Ужас, одним словом.
Я смотрел ей в глаза, пытаясь понять, ругает она меня или жалеет. Голос был нежным и сочувствующим, но та самая стальная нить, которую и раньше было слышно, напоминала про мою безответственность по отношению к одежде.
– Возьми на полке рубаху и штаны моего мужа. Он не будет против, – женщина слегка улыбнулась, но глаза были наполнены странной грустью.
Поймав ее взгляд, я задумался. Неужели она сама, без мужа, растит детей? В том, что у нее есть дети, я не сомневался, ведь своими ушами слышал их смех с улицы. Но та грусть, что промелькнула в ее глазах, не похожа на боль вдовы.
– Очень странная женщина, – подумал я, подходя к бадье.
Несмотря на то, что в доме было очень тепло, вода оказалась ледяной. На дне лежало с десяток черных крупных голышей. Наверно, это именно они сохраняют воду холодной.
Умывшись, я выпрямился, и протянул руку к расшитому полотенцу, но тут же замер. Из отполированного овального листа металла, что заменяло семье зеркало, на меня смотрел косматый черноволосый мужчина.