Цветущая Бездна - страница 13

Она протянула дрожащую руку к пульсирующему шару, испытывая одновременно ужас и необъяснимое влечение. Это было нечто большее, чем просто растение. Это была жизнь. Жизнь, которая изменилась, адаптировалась, трансформировалась. И в этом преобразовании она нашла способ сохранить не только себя, но и память о тех, кого поглотила.

Перед ней открылась бездна понимания. Чума была не просто болезнью, а эволюцией, не уничтожением, а перерождением. Это было великое, всеобъемлющее сознание, стремящееся к гармонии, к единению. И Эвелина, со своим даром, была теперь связующим звеном, мостом между двумя мирами – миром людей и миром Омни-Флоры.

Она провела на этой поляне несколько часов, может быть, даже дней, потеряв счёт времени, пока её разум боролся с объёмом новой информации. Коллективное сознание Чумы раскрывало ей свои тайны, показывая картины прошлого, настоящего и возможного будущего. Эвелина видела, как Омни-Флора пыталась общаться с людьми, предлагая им симбиоз, но люди, в своём страхе и гордыне, отвечали лишь сопротивлением и агрессией. Она видела, как появились фракции, как они боролись друг с другом, не понимая, что истинное спасение лежит не в борьбе, а в принятии.

И когда она наконец поднялась, её взгляд был другим. В нём больше не было только горя и вины. Было понимание. И решимость. Она знала, что должна делать. Её путь не закончился здесь. Он только начинался.

Глава 6: Семя Примирения

От «Сердца Чумы», того пульсирующего сгустка коллективного сознания, Эвелина вышла не прежней. Она несла в себе не только тяжесть потери Лины и мучительные отголоски чужих судеб, но и новое знание, колоссальное по своей сути и невыносимое в своей очевидности. Омни-Флора была не просто хищным растением-убийцей, не слепой чумой, а сознательным разумом, великим, древним, стремящимся к гармонии. И это знание, словно тяжёлый камень, лежало на её сердце, требуя действия.

Воздух в глубине зелёного царства был густым, тёплым, наполненным пульсацией Чумы. Каждый вдох был сродни вхождению в иное измерение, где время текло иначе, а мысли витали в пространстве, словно невидимые нити. Эвелина ощущала, как её собственное сознание, расширенное даром Лины, теперь сливалось с этим всеобъемлющим потоком, улавливая не только воспоминания и эмоции, но и намерения самой Чумы. Она хотела не уничтожать, а объединять. Не порабощать, а сохранять. Всякий раз, когда она касалась лозы или ступала по корневому сплетению, в её разум проникало ощущение грандиозного, но хрупкого равновесия, к которому стремился этот новый мир.