– Может быть вам детские сначала? – слышу шутку, озвученную явно детским голосом.
А когда поднимаю взгляд замечаю около себя мальчишку лет семи наверно.
– А ты, значит, мастер? – тяну я, снимая солнечные очки.
Он деловито и самодовольно кивает, заставляя меня вздохнуть. И почему подобные люди липнут ко мне…
– Научишь? – бросаю ему, а он нахально вздергивает бровь.
Вот так бы и дала подзатрещину, но полагаю, что его родители себе такого не позволяют.
– Богдан! – слышу грозный голос и видимо наблюдаю его родителей.
Мама, как и положено, в ярком комбинезоне цвета фуксии, а папа весь такой серьезный и сдержанный.
Значит, это еще один из поколения золотых мажоров.
Мальчишка тут же забыв про меня, уезжает в сторону своих родителей, а я остаюсь бороться с чертовыми замками.
– Помочь? – когда слышу голос Кирсанова, едва ли не давлюсь слюной.
– Ты ко мне обращаешься? – вздергиваю бровь, глядя на него.
С Кириллом мы ладили, если вообще можно так сказать, в школе. Но Герман – это отдельная история. То ли он пытался оберегать своего друга, то ли не знаю, но не пошло с самого первого дня.
– Мы же уже не дети, Красавина, – заявляет так, будто это я вела себя, как отмороженная.
– Уверен, что повзрослел, Герман? – бросаю ему в ответ, наконец, получив нужный щелчок на одной ноге.
Он молчит явно о чем-то задумавшись.
– Может быть не все было так, как тебе казалось…
Драматично заявляет, а я смотрю на него снизу вверх, в ожидании продолжения.
– Давай руку, – видимо его не будет, поэтому щелкнув вторым ботинком, я в конце концов, поднимаюсь, но руку ему не даю.
Господи, как на них устоять!
Несмотря на мой протест, Кирсанов хватает и останавливает меня от возможного движения.
– Палки возьми, – командует он.
Хватаюсь за эти штуки, поглубже втыкая их в снег.
– Так, ты на коньках хоть раз каталась? – отрицательно качаю головой, а он ощутимо матерится: – Может тогда просто посидишь?
Его гримаса заставляет меня смеяться, что я себе и позволяю. Правда, в этот момент около нас, раскидывая снег, тормозят два человека, и в них я узнаю Морозову и Никиту.
Слава богу!
– Девочка моя, ты еще даже не вставала? – спрашивает Никита, поднимая очки с изумлением в глазах.
Качаю головой, на что он мгновенно встает рядом со мной. Настолько, насколько позволяют чертовы лыжи. Замечаю как Кирсанов, прищурив глаза, наблюдает, а затем молча и резко срывается с места и укатывает куда-то вниз.