В одном из коридоров при помощи ультрасовременных технологий воссоздавалась почти неотличимая от реальности иллюзия – подвесная деревянная тропа по мотивам Бумсланга из ботанического сада Кирстенбош. Она тянулась мимо верхушек экзотических деревьев в направлении освещённых утренним солнцем скал. Впереди сквозь туман проступали склоны Столовой горы, по правую руку раскинулось пёстрое цветочное море.
Сказочные виды, похожие на иллюстрацию самых смелых фантазий о мирном сосуществовании человека и природы, уже примелькались здешним работникам, и те не обращали на них внимания. А вот растерянный, блуждающий от стены к стене взгляд Николая сразу выдавал в нём человека, который лишь недавно вписал собственное имя в перечень талантов НТЦ.
Марк внимательно наблюдал за ним из «Кейптауна» – так называлась крайняя переговорная комната в крыле – и пытался найти в его облике или поведении хотя бы одну рациональную причину для оправдания своей инстинктивной враждебности. Колючий комок неприязни размером с мячик для пинг-понга, будто второе сердце, пульсировал в груди, слегка повышая температуру тела. На лице, особенно на лбу, выступили бисеринки пота, что поблёскивали в искусственном свете, подобно маленьким жемчужинам.
Прочие члены команды тоже находились здесь, но перемены в наружности Марка ускользнули от их внимания. Они беззлобно перешучивались и, в отличие от него, вообще не испытывали дурных чувств. Наоборот, сейчас коллег больше всего занимало глуповатое выражение лица Николая, совмещавшее вроде бы взаимоисключающие эмоции – испуг и восхищение.
Стройная сотрудница отдела кадров эффектно сошла с Бумсланга и остановилась на одной из верхних ступенек. Её губы тронула вежливая улыбка. Экономным и эстетичным движением руки, на какое способны лишь незамужние девушки, она указала на переговорку, где нового сотрудника дожидались будущие товарищи.
Фасад «Кейптауна» был выполнен из стекла, прозрачного в центре и мутноватого по периметру, благодаря чему окружающие всегда видели, занята ли комната. Стену напротив входа украшал сложнейший барельеф, чьим автором являлась известная петербургская художница-скульптор родом из многострадальной Рожавы. Её прекрасное творение позволяло почувствовать себя Гончаровым в период экспедиции на фрегате «Паллада».