На экране мелькают лица – замерзшие, усталые, побитые. Среди них – он сам. Стивен.
– …Именно они стали героями опаснейшей операции, завершившей эту ужасную главу нашей истории. Их имена навсегда вписаны в летопись Антанты. Памятники павшим воинам будут открыты в феврале в центре столицы. Наш народ никогда не забудет…
Стивен отводит взгляд. Снег тает на его ресницах, превращаясь в ледяную воду. Он не просил ни памяти, ни медалей. Всё, что он хотел, осталось там, на поле битвы, похороненное вместе с теми, кого он не сумел спасти. Стивен стоит перед уличным телевизором. Снег падает лениво, мокрый и тяжёлый, прилипая к его волосам, к плащу. Экран потрескивает старыми колонками, гоняя вперемешку голос диктора и помехи.
Прохожие идут мимо, но всё чаще замедляют шаг, бросая на него взгляды – кто-то полные почтения, кто-то – настороженные, как на убийцу, которого никто не ловит. Шёпот цепляется за спины, шуршит вместе с ветром. Его имя летит вслед, словно проклятие.
Он докуривает сигарету, медленно – будто тянет время – и отходит от телевизора. Шаги глухо звучат по заледеневшему тротуару. Город раскинулся перед ним, серый, заброшенный, словно только что пережил очередную бомбёжку. Высотки тянут вверх бетонные глотки. С вывесок и плакатов облезшими буквами кричат лозунги о победе и новом начале. Но снег забивает буквы, грязь забивает сердца.
Стивен идёт сквозь эту мёртвую улицу, будто сквозь поле боя. Его пальцы всё ещё сжимают окурок, словно это не сигарета, а патрон, тяжёлый и холодный, как память. Он останавливается возле урны. Смотрит на неё долго, не моргая. Пламя на кончике сигареты колышется на ветру, напоминая о "светлячках смерти", о светящихся в темноте снарядах, о том, как земля дрожала под его ногами. Он бросает окурок. Тот падает в мусор, задевает бумагу. Вспышка огня вырастает на дне урны, маленькая, жадная. Огонь лижет мусор, и перед глазами снова встают лица. Взрывы. Крики. Земля, обагрённая кровью.
Мир вокруг замирает. Стивен стоит неподвижно, как памятник, а снег всё сыплет и сыплет, хороня его под собой, как заживо похороненного героя, которого мир уже предал.
Говорят, снег в тот день шёл весь вечер – как будто город знал, что будет дальше. Парад прошёл без лишнего. Никакой бронзы, только холодная сталь медалей и горечь во рту. Стивен стоял, молча выслушивая слова о чести и служении, зная, что их запомнят не за дела, а за форму. Он был майором. Не штабным – настоящим. Тот, кто лично поднимал солдат в атаку. Тот, кто не просто подавлял волнения, а гасил их с точностью прицельного огня. Он видел, как кровь смывает лозунги со стен, и не задавал лишних вопросов.