Через пару дней после этого случая Син подошла ко мне, села рядом и взяла мою руку в свои ладони. Она глубоко вздохнула и принялась говорить, медленно, с длинными паузами между словами и странными прыгающими интонациями. Снег шел и шел. Я продолжал смотреть в окно. Слова брели ко мне через сугробы – медленно, криво и вяло. Син сказала: «Милый, я больше тебя не люблю. Есть пары, в которых людям просто понимать друг друга, но это не про нас. Так было с самого первого дня. Давай проснемся завтрашним утром и попробуем еще раз. Правда, я не уверена, что у нас получится. Еще и еще».
Непонятно, что именно еще и еще.
Кожу на моем запястье ущипнуло несколько упавших капель. Кажется, лицо Син было мокрым от слез.
Син
Когда снег только повалил, я думала, что все это – просто очередная аномалия, антициклон, отклонение от общей закономерности, что это никак не сможет навредить кому бы то ни было. Потому решила продолжать движение так, будто ничего необычного не произошло. Это решение казалось настолько очевидным, что я бы ужасно удивилась, если бы мне сказали, что кто-то в городе считает иначе.
Я не испугалась, когда в квартире стало холоднее обычного: мы с Ранелем выставили обогреватель на середину комнаты, и раз в несколько дней я выкладывала на него свежие мандариновые корки и листья мяты. Я не придала особого значения тому, что двор опустел и дети перестали съезжать с горок на санках: бывают особенно ветреные дни, и что с того. А когда между нами с Ранелем начали исчезать слова, я не сразу поняла, что происходит. Даже сейчас, когда все кажется очевидным, мне сложно в это поверить. Вот бы только у меня была возможность перебросить несколько сотен минут из прошлого в будущее – когда белая тишина, сопровождающая снежные хлопья размером с ухо африканского слона, не разъедала звучание моего голоса.
В первый раз это случилось, когда я попросила Ранеля добыть томатов. Сугробы уже съели легкость и непринужденность передвижения по улице, поэтому за продуктами мы ходили раз в несколько дней, по очереди, все продукты – строго по списку. Я забыла сделать пометку о томатах и крикнула об этом Ранелю, слова вылетели за ним в закрывающуюся дверь. Вернулся Ранель, конечно, без них. «Ну ладно, ничего страшного, бывает, не услышал. Я сама возьму их в следующий раз». В свою вылазку я действительно набрала томатов – полную сумку: на той неделе я планировала сварить с ними суп, сделать чечевичные маффины, пожарить баклажан с чесноком и сыром, заправить овощное рагу пастой. Придя с улицы, я крикнула Ранелю, что томаты мы можем не покупать чуть ли не до конца зимы. Он засмеялся и, кажется, кивнул. Но через несколько дней принес из магазина еще. И очень удивился, что это было лишним. «Я не знал, что ты сама все купила. Тебе стоило сказать мне». Такая мелочь, правда? Вот и я никогда бы не подумала, что к такому нужно отнестись серьезно.