– Никит, ты не заболел? – раздался смешок сбоку.
Оторвавшись от телефона, я уставился на говорившего, не сразу, будто все еще пребывая в своих мыслях, фокусируясь на довольном лице Олега. Санитар посмеивался, наблюдая за моим замешательством и одновременно закрывая тяжелую железную дверь морга на несколько замков. По всей видимости, я настолько увлекся этим ничем не примечательным, как мне казалось, фанфиком, что пропустил момент окончания нашей смены.
– Все уже ушли? – спросил я, запоздало вспоминая, что мой халат так и остался висеть на плечах. Конечно, раньше такое случалось, и тогда я уходил домой, скомкав белую ткань в рюкзаке, но сейчас моя рассеянность казалась особенно глупой. – "Черт, зачитался детской сказкой и все пропустил".
– Да, Никита Андреевич, – шутливо пробасил Олег, закуривая сигарету. Он никогда не обращался ко мне на "вы", хоть и был подчиненным, только когда хотел беззлобно поддеть, как сейчас. – А ты чем так увлекся? Неужели девушка пишет? – Широкое лицо санитара расплылось в кривоватой улыбке. – Фотку уже прислала?
– Скорее, описание, – отмахнулся я, намекая на сюжет истории.
– О как! – Олег со знанием дела потер подбородок, выдыхая порцию дыма. – В мое время такого не было.
Телефон в моей руке завибрировал, сигнализируя о новом сообщении. На экране высветилось: "Пользователь "Надежда" ответил/а на ваш комментарий. Перейти в профиль".
Магазин давно замер, убаюканный тишиной после распродажи последних булочек, – лакомого кусочка, что всегда сметали в первые часы. Пользуясь внезапной свободой, дарованной отсутствием хозяйки, обещавшей явиться с проверкой выручки лишь завтра, я укрылась в подсобке, не спеша возвращаться в квартиру на окраине спального района, давно переставшую быть моей «неприступной крепостью».
Экран планшета вспыхнул, маня в новый мир, который я шлифовала в своих записях до личного совершенства, мечтая, когда позволит время, украсить его несколькими иллюстрациями. Затянувшаяся загрузка, как всегда, красноречиво намекала на преклонный возраст старого друга, но я, упорно отказываясь признавать очевидное, продолжала ценить его как самое дорогое сокровище. В сущности, он им и был. Все, что могло быть продано, давно унес Тимур, выменяв у своих дружков на очередную дозу, хотя и клялся, что это в последний раз.