Он остановился в квартире, которая, по его словам, принадлежала его другу. Они пили имбирный эль комнатной температуры. Дом ходил босиком, опустив все шторы. На подоконнике стояла шеренга контейнеров из-под взбитых сливок, покрытых наклейками, на мусорном ведре лежал пакет CVS[1], полный пустых банок из-под сельтерской воды. Он беспрестанно проверял свой телефон. Когда в квартире затрезвонил домофон, он проигнорировал его и хихикал, пока домофон наконец не умолк. В четыре утра он приготовил омлет, к которому они оба не притронулись. Они смотрели реалити-шоу: пожилые женщины на экране сидели в залитом солнцем патио ресторана, безостановочно прихлебывая из стаканов чай со льдом. Женщины спорили на повышенных тонах, на лицах застыли драматические маски. «Я никогда такого не говорила», – проблеяла темноволосая.
– Ты это уже видела? – спросил Дом, не отрывая взгляда от телевизора. Он теребил в руках плюшевого пингвина, крутил его блестящие глазки-пуговки.
Женщина на экране вскочила, опрокинув стул. «Вы токсичные! – закричала она. – Токсичные!» – повторила женщина, тыча пальцем в воздух. Она удалилась, тяжело дыша, и оператор попятился из кадра, когда она пронеслась мимо.
Они посмотрели еще одну серию, потом еще. Дом лежал, положив голову ей на колени, и слизывал наркотики со своих пальцев. Когда он запустил руку ей в трусы, она не убрала ее. Они продолжали смотреть шоу. Все участницы ненавидели друг друга, ненавидели до дрожи – только чтобы не ненавидеть своих мужей. Настоящими казались лишь их маленькие собачки, которые моргали, сидя у них на коленях, они – души этих женщин, решила Алекс, крошечные душонки, бегающие за ними на поводках.
Сколько Алекс пробыла с Домом? Не меньше двух дней.
И как скоро после ее ухода Дом понял, что произошло? Почти сразу.
Дом позвонил ей четыре раза подряд. Он никогда не звонил, только писал. Поэтому Алекс мгновенно поняла, что совершила ошибку. Сообщения прилетали одно за другим.
Алекс
Ты блядь издеваешься?
Что за херня
Ты можешь просто взять ебучую трубку?
Когда он позвонил, Алекс десятый час пребывала в приятном бензодиазепиновом дурмане: на последних остатках ячменя остывал теплый компресс, от еды навынос в комнате воняло, но, к счастью, ее не было видно. Сообщения от Дома казались ей забавными.