Я вгляделась в его лицо. Тёмные волосы поблёскивали серебром. Он говорил, что в их роду все рано седеют – но не в тридцать два. Осунувшееся лицо, заострившиеся скулы… он похудел? Или он болен?
Рей отвлёк меня от мыслей – протянул руки и буквально снял меня с седла. Нога тут же подогнулась, и я едва не рухнула. А точнее – рухнула. Прямо в его объятия.
Я замерла. Онемение в ноге сменилось жгучей болью. Рей не отпускал, поддерживая, прижимая чуть крепче.
– Мать была права. Рано тебе ещё путешествовать, – сказал он, глядя в глаза.
– Я в порядке. Это было ожидаемо, – я отвернулась, разминая ногу, стараясь скрыть смущение.
Он помог мне дойти до камня.
– Взяла с собой свою чудо-мазь? – уточнил он. Ту самую, что дала деревенская знахарка. Она чуть снимала боль, но не лечила по-настоящему.
– Да. Воспользуюсь на ночь, – подумала вслух. Надеюсь, найду укромное место.
Рей кивнул и ушёл помогать остальным с лагерем.
Я устало опустилась на камень, наблюдая, как остальные хлопочут: кто-то уже разводил костёр, кто-то расстилал покрывала, другие вытаскивали припасы. В воздухе пахло сыростью, приближалась гроза. Вечер опустился на лагерь, унося с собой последние отсветы солнца. Вскоре, когда над лесом поднимется луна, начнёт казаться, что тени между деревьями сгущаются.
Или не казаться.
Я наклонилась, сбивая грязь с ботинок и плаща. Нога ныла. Год прошёл, а она всё ещё не зажила. Я помню тот лес. Помню, как, израненная, почти без сознания, увидела собственную кость, торчащую из бедра. Это было даже хуже, чем нож в спине.
Мне нужно поговорить с Дэймоном. Нужно знать, что произошло в ту ночь. Он был причастен?
Рей прав – надо просто подойти и всё сказать. Но страх парализует. Ноги будто вросли в землю. А что, если я ошиблась? Что, если тогда я надумала, додумала, исказила? Что, если он…
Я зажмурилась. В груди заныло.
– Вы ранены?
Я вздрогнула. Чёрт. Передо мной стояли чьи-то сапоги.
– Что?.. – выдохнула я, резко опустив голову.
– Я спросил, вы ранены? Ваши способности важны для нашей вылазки. Не хотелось бы проблем, – голос был ровный. Бесстрастный.
Он меня не узнал.
– Старая травма, милорд, – хрипло ответила я. – Болит, но не мешает колдовать. Да и, насколько я знаю, то, что вы ищете, бегать не умеет… не умеет ведь?
Что за идиотская привычка – шутить