Всю информацию по видам операций я уже знал, и сам склонялся к лапароскопии, поэтому не думал над ответом, а сразу спросил, когда можно ложиться на операцию. Лёг через пару дней после нашего разговора с доктором. И, конечно же, эта «сволочь» вылезла. Это было так неудобно, но деваться некуда уже, так как было всё затянуто и всё договорено и назначено. Ждать, когда «там» всё заживёт, просто нет времени. Также мне было велено выбрить всё – от шеи до паха. Во время бритья ещё чуть порезал сосок и наклеил лейкопластырь с Бартсом из Симпсонов и такой же наклеил на свой половой орган, где был гг. Ну вот просто ржака, и смех, и боль. Ещё ничего не придумал, что сказать доктору на напрашивающийся вопрос – что это такое.
*И вот здесь, надо сразу отметить, что до сих пор нахожусь на стадии отрицание. Посмотрите, ведь я даже не сообщаю доктору, который будет меня оперировать, о наличии гг, даже когда он вылез. В случае с урологом там деваться некуда было и хотелось что-то услышать. А так я ещё долго на всех приёмах у каких-либо докторов не оповещал о наличии гг.*
Лёг я вечером, а уже утром следующего дня меня повезли на операцию. Соответственно, полностью раздеваешься и на каталку, где тебя прикрывают простынёю. Если честно, то я вообще не помню, как везли до операционной. А вот саму операционную помню каждую секунду, которых было немного.
Меня уже ждала команда медиков, и мне показалось, что там жутко холодно.
На что я посетовал:
– Тёть, а что у вас здесь так холодно? – сказал я.
– Всё нормально, зайка, – ответила женщина с проглядывающейся улыбкой из-под медицинской маски и стала гладить меня по голове.
*Оказывается, когда человек очень сильно переживает, напуган или в состояние страха, то прям «холодеет». *
Я очень сильно не люблю иголки и все процессы с протыканием вен. В Армии, когда попал в госпиталь, был целый концерт. Я держал оборону до последнего, пока не пришёл офицер-медик (мой лечащий врач) и научил меня просто не смотреть на процесс забора крови.
Но здесь я не выдержал и взглянул на левую руку, где проходили манипуляции с протыканием вен. Там просто тройник какой-то, я аж ещё больше захолодел и вдруг раздались слова персонала:
– Кто доктор? Кто оперирует его?
Этот тройник и эти слова были последними, что я помнил.
Проснулся я в палате от крика старой женщины, объявлявшей о завтраке. То есть прошло почти 24 часа после операции. В голове просто туман и вообще ничего не понятно.