В темноте река казалась живым существом, похожим на огромного змея с блестящей чешуей. И над тем змеем стояла я, глядя вниз с крутого обрыва.
Возникшее из ниоткуда желание поддаться гипнотическому шепоту чудовища захватило меня, будто тяжелое змеиное тело поднялось вдруг, обвило меня смертельными кольцами. Вот-вот появится голова с горящими глазами, разверзнется красная пасть…
– Сама пришла.
Голос за спиной мог толкнуть меня вперед к неизбежному, но он потянул на себя будто арканом. Я обернулась.
У ближайшего дома стояла женщина. Одета она была не по погоде, в длинное платье из грубой на вид ткани. Не платье даже, а рубаха с круглым необработанным вырезом. Женщина стояла на холодной земле босыми ногами, но, кажется, совершенно не испытывала дискомфорта.
– Вы мне? – переспросила я, хотя зародившееся ранее чувство беспокойства усилилось в несколько раз, и здравый смысл подсказывал: нужно уходить.
Мало ли что в голове сумасшедшей, разгуливающей в апреле босиком.
– В такое время все местные по домам сидят. Говорят, ведьма вернулась, житья не дает.
– Какая еще ведьма? – Ну точно, сумасшедшая. Главное – не перечить ей, может, тогда отстанет.
– Самая обыкновенная, с крючковатым носом, вся в бородавках, горбатая такая.
Женщина улыбнулась, и ее открытое, красивое лицо стало еще приятнее. От такой не ожидаешь никакого подвоха. А поди же ты, сумасшедшая!
– Я не верю в ведьм. И вам не советую.
– А муж твой – покойник, в меня верил, Настасья, – рассмеялась вдруг женщина, запрокинув голову. Смех у нее тоже оказался красивым: мелодичный, не слишком громкий.
– Что за глупые шутки? Вы взрослый человек! – разозлилась я, даже не обратив внимания, что женщина назвала меня по имени.
Мало ли откуда она могла его узнать. Слухи в подобных местах разносятся быстро. О том, что я здесь пока ни с кем не познакомилась, думать не стала.
– Даже старше, чем ты можешь предположить. – Смех стих, будто кто-то остановил воспроизведение аудиозаписи. – Только речь не о том. Муженек твой – мой должник. Нехорошо он со мной поступил. Надо бы рассчитаться.
– Вадим никогда ни у кого не брал денег в долг.
– Вадим, значит. Я помню его как Вадьку-шалопая. Сызмальства всей деревне кровь портил. Тот еще бесенок был. А как в город уехал, так и корни позабыл. Только кровь не водица, обратно позвала.